Гриффин!
Она открыла глаза.
Он сжимал ее в объятиях, гладя по голове, и его голос, живой и теплый, ласково шептал ей на ухо:
– Ну-ну, успокойся, все в порядке, это же всего лишь Лютер…
Бренда вскинула голову и сердито взглянула ему в лицо.
– Он напал на меня, – проговорила она дрогнувшим голосом и до боли прикусила нижнюю губу, стыдясь своего позорного бегства. Ее вдруг затрясло, как в ознобе, ноги подкосились, к горлу подступила противная тошнота, и непрошеные слезы предательски заблестели в глазах. – Вам-то что, – сердито бросила она, – вам смешно…
И девушка гордо попыталась оттолкнуть его руку, хотя остро сознавала, что треклятый козел никуда не делся, просто держится на расстоянии.
– Нет, мне не смешно, – возразил Гриффин, и от нежности, звучавшей в его голосе, у Бренды перехватило дыхание.
– Отпустите меня! – потребовала она.
– Непременно, но только когда вы будете в безопасности. Послушайте, не надо бояться Лютера. Он абсолютно безобиден, – прибавил Гриффин, провожая ее к дому.
– Но он напал на меня!
– Только потому, что почувствовал ваш страх. Лютер задира, а задиры всегда наглеют, когда их боятся. Но ведь на самом деле напугал вас вовсе не он, верно? – проницательно спросил Гриффин, распахивая перед ней дверь черного хода.
– Верно, – нехотя подтвердила она. – Просто… у моей бабушки была коза, которой я ужасно боялась. Бабушка смеялась надо мной и говорила, что в жизни есть вещи и пострашней своенравной скотины. Она презирала слабых людей, так как сама была очень сильной… – Бренда осеклась, увидев, что Гриффин как-то странно глядит на нее. – В чем дело? – спросила она. – Отчего вы так на меня смотрите?
– Просто пытался представить, какой вы были в детстве.
– Не стоит, – резко сказала Бренда. – Я давно уже не ребенок, а взрослая женщина.
– Знаю. – Гриффин произнес это слово с такой проникновенной нежностью, что все ее тело вдруг словно растаяло в сладостном предвкушении. – Удивительная женщина, – прошептал он.
– Нет! – вырвалось у Бренды, но так слабо и неубедительно, что она ничуть не удивилась, когда Гриффин лишь крепче привлек ее к себе и горячими сильными ладонями провел по спине и округлым бедрам.
Глаза его излучали такую чувственность, что Бренда, потрясенная, не в силах была шевельнуться. Она поняла, что Гриффин сейчас поцелует ее, но не пыталась помешать ему, поддавшись предательскому зову плоти.
Ладони Гриффина бережно обхватили ее лицо, горячими пальцами касаясь нежной кожи, и сладостное предвкушение овладело Брендой. Осознание того, что его серые глаза потемнели от неистового желания, которое вызвала именно она, польстило ее самолюбию.
