Шерон медленно вскипала от гнева. Что он себе вообразил? Мало того, что их имена и так уже склоняют на все лады, так теперь он дает новую пищу для сплетен? Хорошо еще, что об этом звонке знает только Элма.
— Он не оставил номер телефона? — Шерон пожевала нижнюю губу и неуверенно добавила: — Элма, можно задать вам один вопрос?
— Да, конечно, — так же неуверенно ответила секретарша.
— Я… то есть мои отношения с Герри Салливаном… словом, я хотела бы, чтобы о его звонке никто не знал. Если можно, не рассказывайте никому.
— Ой, Шерон, простите… я не сказала бы ни единой душе, но, когда он звонил, ко мне как раз заходила Летиция Рейман… а у мистера Салливана очень четкая дикция. Вы же знаете, что Летиция патологически любопытна. Боюсь, она слышала каждое слово.
У Шерон упало сердце.
Летиция Рейман была главной местной сплетницей. О, она сплетничала не со зла, и отчасти ее можно было даже понять: овдовев несколько лет назад, она очень страдала от одиночества, но Шерон от этого не становилось легче. И надо же было такому случиться, что разговор подслушала именно эта женщина!
— О, Шерон, мне очень жаль, что так случилось, — мягко проговорила Элма. — Я вас хорошо понимаю. Когда отношения только-только завязываются, не хочется никого посвящать…
Подавив желание завизжать, затопать ногами, разбить что-нибудь, Шерон сказала с горечью:
— Ох, Элма, и вы туда же! Послушайте, между мной и Герри Салливаном нет никаких отношений, кроме чисто деловых. Он — клиент нашей фирмы, и только поэтому я на прошлой неделе сопровождала его на вечере в гольф-клубе. Что до всех этих сплетен… никак не пойму, почему люди так любят совать нос в чужие дела? — Она умолкла, поняв, что заговорила слишком резко. — Простите, Элма, но иногда я жалею, что живу в маленьком городке в окружении людей, которые знают меня всю жизнь. Герри Салливан — просто знакомый, не более того, — продолжала она уже спокойнее. — Представьте, как я буду себя чувствовать, когда все эти сплетни дойдут до него?
— Может, если вы ему объясните…
— Что объясню? Что о нас судачит полгорода, что нас уже чуть ли не поженили, и все из-за одного-единственного вечера в гольф-клубе да неудачной фразы, которую он обронил вчера на заседании комитета? Он решит, что я рехнулась. Элма, он бостонец, ему не понять наших проблем. Он подумает…
Шерон вдруг оборвала себя на полуслове. Подумает — что? Что я пытаюсь силком втянуть его в более близкие отношения, допуская, чтобы о нас распускали сплетни? Но в возникновении сплетен виновата не я, а он. Не я рассказала о нашем знакомстве всему комитету, не я звонила ему, не я…
