И когда две недели назад в саду графини Шрусбери он загнал Психею в колючие кусты остролиста, ей пришлось прибегнуть к крайним мерам.
– Пожалуйста, кузина, – просил Перси, ловя руку Психеи. – Ты же знаешь мои чувства…
– А ты знаешь мои чувства, Перси. Мы сто раз говорили об этом. Я не могу выйти за тебя замуж. Я не люблю тебя, – твердо заявила Психея, пряча руку за спину.
Только брачный обет отделял Перси от огромного состояния Психеи, и он становился невероятно настойчивым.
– Да ладно, кузина, я понимаю твою девичью нерешительность, так и положено, но тебе пора выслушать мои признания. Ты превращаешься в старую деву. Тебе двадцать пять, и это… твой седьмой сезон? Лучше прими мое предложение: это может оказаться твоим последним шансом.
– Перси, я еще не на смертном одре. И я не жеманничаю!
– Конечно, жеманничаешь, – возразил он. – Ты всегда соблюдала приличия, не то что твоя мать, которая…
Очевидно, он заметил, как гневно вспыхнули ее глаза, и торопливо заговорил:
– То есть я глубоко уважаю твою мать, но разъезжать по окрестностям и навязывать свои странные идеи порядочным женщинам…
– Перси, ты говорил обо мне, – напомнила ему Психея и тотчас же пожалела об этом, ибо он снова протянул к ней руку. Она хотела отойти в сторону, отступая от колючего куста, острые листья которого цеплялись за ее шелковое платье, но натолкнулась на край каменной скамьи. От боли у нее подогнулись колени, и она опустилась на скамью. Перси этим воспользовался.
– Правильно, я говорил о нас. Дорогая, дорогая Психея, ты должна позволить мне выразить мою неугасающую любовь. – К ее ужасу, он опустился на колени на мокрую траву, крепко сжимая ее руку.
– Сейчас же встань, Перси! О нас станут судачить. К тому же ты испортишь свои лучшие панталоны.
При мысли об испорченной одежде он поморщился, но с колен не поднялся.
– Мне все равно, что будут говорить, – с наглым видом заявил он. – Я хочу, чтобы все знали о моих чувствах.
В обществе уже болтали, что ее жадный дядюшка не позволит ей выйти замуж за кого-либо другого. Что же ей сделать, чтобы получить хоть какую-то независимость, не связывая свою жизнь с этим рохлей? Казалось, выбора не было. Кто посмеет подойти к ней, когда Перси сторожит ее, как собака кость? И все же…
Брак с Перси освободит ее от опеки, убеждала она себя, стараясь найти силы согласиться. Если ей повезет, его вожделение после свадьбы быстро угаснет, не встретив ответа с ее стороны. И тогда она сможет позаботиться о Цирцее. Однако…
