– Что это у вас, моя милая? Вы что-то прячете от меня?
Волна удушливо пахнущей туалетной воды виконта нахлынула из-за плечи Лайзы, его тень упала на стол. В приступе ярости и страха Лайза с силой захлопнула ящик, прищемив виконту пальцы.
– Дьявол! – выругался он, отдергивая руку, тряся ею и морщась от боли. – Черт возьми, что это с вами, Лайза?
Она вскинула голову и мило улыбнулась:
– О, прошу меня простить, милорд! Я не слышала, как вы подошли, и захлопнула ящик, не подозревая, что вы тянетесь за моей личной корреспонденцией.
Дуя на пальцы, виконт впился в неё холодными серыми глазами.
– Как вы могли не слышать меня? Я же сразу заговорил – громко и отчетливо!
Лайза пожала плечами, поднялась и встала спиной к столу, закрывая собой ящик.
– Я не ждала вас. Мне и в голову не могло прийти, что вы пренебрежете всеми правилами приличия и навестите меня в отсутствие компаньонки. С другой стороны, вы зовете меня по имени, не спросив разрешения. Поэтому мне не следовало удивляться этому визиту.
Виконт скрестил руки на груди и раздраженно постучал носком щегольского черного сапога по обюссонскому ковру. Ответил он не сразу и даже не попытался изобразить обаяние или нежные чувства. Он улыбался только отцу Лайзы, но явно намеревался после получения приданого лишить улыбок и его.
– Ваши родители охотно позволят нам провести наедине несколько минут, если, в конце концов, заполучат титулованного зятя. Ваш отец-торгаш только об этом и мечтает. Я пришел сказать, что мы объявим о: помолвке через три недели на званом ужине здесь, в Крэншоу-Парке. Уверен, возражать вы не станете.
Он провел ладонью по жидким белесым локонам, которые наотрез отказывались укладываться в модную прическу, и небрежной походкой двинулся к застекленным дверям, ведущим на лужайку перед домом. Роберт Баррингтон всегда казался Лайзе двадцатисемилетним школьником-переростком, наряженным в парадный отцовский костюм и очутившимся не в своей тарелке. Несмотря на роскошную одежду из экзотических материй и обыкновение похваляться табакерками, инкрустированными драгоценными камнями – предметом зависти всего полусвета, – лорд Баррингтон отличался прискорбным отсутствием изящества. Кисти его рук были широкими, почти квадратными, глаза – ледяными, губы – тонкими и бесцветными, волосы – сальными и жидкими. Отнюдь не уродливый, виконт просто не обладал ни одним из тех неуловимых качеств, которые, сочетаясь друг с другом, создают притягательность. Природа обделила его даже тактом, который мог бы превратить его болезненное пристрастие к азартным играм в очаровательную прихоть. Выражение скуки сходило с лица виконта только в игорных домах, где, в конце концов, он просадил все состояние. Его единственным выходом оставалась женитьба на дочери богатого торговца, и, к чести виконта, следует признать, что он проявил немало стараний, дабы убедить отца Лайзы в своей искренней заинтересованности коммерцией. Но Лайзу было не так-то легко обвести вокруг пальца.
