Лили старалась смотреть на него с безразличием, но сердце подсказывало ей, что она пытается себя обмануть.
– Полагаю, вы взяли пленных? – спросила она, вновь обретая дар речи.
Радолф покачал головой:
– Предводитель и половина банды обратились в бегство, прежде чем мои люди успели их окружить, остальные предпочли сражаться. Никто не сдавался, все бились до последнего, как и мы. Храбрые люди, хотя и введенные в заблуждение.
– Кто они?
Радолф пожал плечами и поморщился, видимо, превозмогая боль в раненом плече.
– Люди Воргена или отщепенцы. А может, те и другие.
Стефан подлил ему вина и вполголоса предложил поесть, но Радолф лишь покачал головой.
– Ступай спать, малец, с едой я сам что-нибудь придумаю.
Когда Стефан ушел, Радолф допил остатки вина и поставил бокал на стол. В лагере наступила тишина – по-видимому, возбуждение от битвы прошло, и все разошлись отдыхать после одержанной победы.
Радолф мог ожидать, что благодаря наступившей усталости сладострастие его наконец отпустит, но этого не случилось. Тем не менее испытываемое им чувство заметно отличалось от похотливого томления самца по самке. Им владело нечто другое.
Зачем он послал за ней? В палатке Гадрен женщине ничто не угрожало: Олаф был вполне способен позаботиться о ее безопасности. Радолф подозревал, что присутствие в лагере Лили и нападение повстанцев каким-то образом связаны, но у него не было достаточных доказательств, чтобы всерьез верить этому. К тому же ему отчего-то хотелось, чтоб она и дальше оставалась под его покровительством.
Внезапно он вспомнил об отце. Когда он видел отца в последний раз, его лицо искажала гримаса боли. Говорили, что в могилу его свело разбитое сердце, и после смерти отца Радолф поклялся, что не позволит ни одной женщине взять власть над собой. Любовь же он считал уделом дураков.
И вот теперь он тщетно вспоминал избитые фразы, которые прежде отлично работали, но на ум, как нарочно, ничего не приходило. Все вокруг утратило важность. Он затерялся в чужом для себя краю, одинокий, сбитый с толку, испуганный. Ему уже довелось побывать там однажды, и после он долго расхлебывал катастрофические для себя последствия. Так стоит ли рисковать еще раз?
Медленно опустив кубок, Радолф исподлобья взглянул на Лили. Ничего особенного. Она всего лишь женщина... Только женщина...
Лили стояла у стены шатра с аккуратно заплетенными в косу светлыми волосами, прижав ладони к груди, и он вдруг задумался над ее возрастом, но тут же прогнал эту мысль. Она выглядела достаточно взрослой. Его взгляд пробежал по ее груди, где под красным платьем отчетливо проступали округлые формы. У нее был тонкий стан, такой тонкий, что он мог обхватить его руками, а ее бедра, несмотря на хрупкость, выглядели достаточно крутыми.
