Радолф проглотил очередной кусок баранины и потянулся за другим. Его тело горело, но не от лихорадки. Вылив в себя изрядную порцию вина, он торопливо наполнил кубок, словно кислая красная жидкость могла утолить огонь, который разожгла в нем Лили. Заставив себя пожевать еще мяса, он впился зубами в черствый черный хлеб. Радолф лихорадочно гадал, стоит ли велеть сквайру прислать ему одну из шлюх, составлявших неотъемлемую часть любого солдатского лагеря.
Впрочем, теперь шлюхи его не привлекали; он хотел Лили.
Желание это возникло в нем тотчас, как только он вошел в шатер и увидел ее спящей на кровати с разметавшимися по подушкам волосами и таинственной улыбкой на губах. Если бы не присутствие Стефана, то он, возможно, решился бы разбудить ее ласками, одурманить поцелуями, чтобы она забыла, кто он такой. А после того как дело зашло бы слишком далеко...
Но вместо этого он велел пленнице заняться его раной. Вдыхая ее запах, щекотавший его ноздри, он страдал от вожделения, в то время как ее нежные пальцы касались его тела и каждое прикосновение лишь подливало масла в костер его желания.
Недовольный собой, Радолф вздохнул. Ну что за глупец! Он наблюдал ужас в ее серых глазах, когда она проснулась и увидела его рядом. Все же она обработала его рану и, разговаривая с ним, не отводила глаз. Эта женщина обладала отвагой. Возможно, когда-нибудь благодарность затмит страх и она забудет хотя бы на время, кто он и какая опасность исходит от него.
Радолф вспомнил, какими сладкими были ее губы, когда она раскрылась ему навстречу. Чтобы сдержать стон, ему пришлось стиснуть челюсти. Он держал ее в объятиях, и ресницы темными серпами лежали на ее бледных щеках, а длинные светлые волосы непокорными кудрями рассыпались по спине и плечам. Ее грудь, вздымавшая красную шерсть платья, поднималась и опускалась при каждом вдохе и выдохе; казалось, Господь нарочно создал ее, чтобы она точно вписалась в размер его ладони.
Вздохнув, Радолф отказался от дальнейших попыток поесть.
Ему бы надо подробнее расспросить ее о Моркаре и Ренноке, о путешествии с границы, о засаде, из которой ей одной удалось спастись бегством. И почему трое его солдат, посланных обследовать указанный ею лес, вернулись, не обнаружив следов схватки?
Что, если она лжет ему?
Увы, его это не волновало. Его вообще ничто теперь не волновало, кроме огня в паху и желания унять его с ней.
Радолф не представлял, как долго просидел без движения, пялясь в пространство. В себя его привели какие-то звуки, с трудом проникшие в его сознание.
