Зеленожелезились в гарь раскаленные крыши.
Лизаша вернулася в комнаты.
Вдруг – шелестение сухенькое: Эдуард Эдуардович выставил голову из тростников, забасив в полусумерки:
– Где ты?
Присела в тенях чернокрылых.
– Лизаша!
Он крался в тенях, рысьи взоры метая – направо, налево:
– Ay!
С дерготою в бровях, с дерготою худого покатого плечика, встала из тени и, вздернувши бровку, ждала, что ей скажут: «Вам что?»
– Вулеву уезжает в провинцию… – аллегорически бровь свою вздернул.
– Так что же?
Казалось, что взглядом ее разъедал; и упрямо и зло до-чернил свою мысль:
– Мы останемся эти недели, – в нее пыхнул жаром ноздри он, – вдвоем.
Друг на друга они посмотрели, – вплотную, вгустую; ни слова друг другу они не прибавили; и – разошлись.
– Вдруг -
– изящно раскинувши руку по воздуху, взявшись другой за конец бакенбарды
– галопом, галопом -
– промчался пред ней с легким мыком: в пустой аванзал.
От веселости этой ее передернуло: бредом казалася ей галопада такая.
Куда галопировал он?
Далеко, далеко, -
– потому что -
– за комнатой – комната: за руку схватит: и так вот, как он галопировал, загалопирует с нею вдвоем сквозь века, через тысячи комнат; доскачут до щели, откуда он выскочил, как Минотавр [29], – с диким мыком: бодаться своею бакенбардою – с козочкой, с нею.
Стояло в окне чернодумие ночи: оно разрывалось лиловою молнией.
____________________
Ночью со свечкой Василий Дергушин прошествовал в лилово-черные комнаты; следом за ним Эдуард Эдуардович крался в тенях, рысьи взоры бросая: брать ванну; они проходили по залу; едва выступал барельеф; бородатые старцы, направо, налево, шесть справа, шесть слева – друг с другом равнялися: в ночь между ними.
Василий Дергушин подал ему банный халат.
Обнажилася белая и волосатая плоть, или «пло» (безо всякого «т ь»); без одежд был – не плотью, не «п л о» даже: был только «ло»: а намылившись стал – лой-ой-ло!
Он и брызгал, и фыркал с мрачной веселостью, припоминая веселый галоп перед нею; и потянулся за одеколонною склянкой.
Василий Долгушин с пуховкой в руках, проходя и с собою разахавшись, мазал словами и эдак, и так его: случай! Вчера позвонила прислуга с соседней квартиры:
– У вас что такое?
– А что?
– Все здоровы?
– Здоровы…
Она посмотрела с таким подозрительным видом, как будто не верила.
– Правда ли?
– Да говорите же…
Мрачно под ноги себе она ткнула:
– А это вот – что?
Под ногами у двери алело кровавое пятнышко.
– Господи!
Лужица крови.
Дергушин пошел к Вулеву: собирались под дверью: прислуга соседней квартиры, прислуга квартиры Мандро; говорили – совсем незадолго мальчонка чернявого видели: сел на приступочку тут; дребезжала мадам Вулеву:
