Но так оно и случилось – Витторио вступил на вечно живую палубу. А перед тем, будучи медиком, хорошо знакомым с психиатрией, довольно долго сопротивлялся своей, как он считал, шизофрении, но, в конечном счете, последняя победила. И не только победила, но и привила ему вкус к женской красоте, научила драться ногами и, жульничая, играть в азартные игры. С течением времени Витторио поверил в существование Бориса Бочкаренко (как тут не поверишь?) и не мог более равнодушно думать о том, что где-то там, через сотни лет он, его супруга Вероника и близкие товарищи Баламут и София, Черный и Ольга будут дожидаются в природном застенке мучительной казни...
И Витторио Десклянка добросовестно обшарил в поисках души Худосокова все портовые города, в которых швартовался Эксельсиор. И не только портовые – в дни длительных стоянок он обыскал и все континентальные столицы. Но напрасно.
Будучи неглупым человеком, он понимал, что вероятность встречи с искомым весьма и весьма мала. Но, тем не менее, не оставлял поисков, может быть, и потому, что продутый всеми ветрами судовой врач Витторио уже не представлял себя живущим тихой, спокойной жизнью домашнего эскулапа, жизнью, вся ширь которой очерчена границами одного городка. И он искал и искал.
Иногда его терзали сомнения. "Ведь это моя жизнь! – думал он в минуты слабости. – Почему я должен потратить ее на спасение какого-то человека с такой трудно выговариваемой фамилией Боч-ка-рен-ко? Он прожил свою жизнь в собственное удовольствие, у него есть, то есть будут, симпатичная жена и дети. И вот, он попадет по собственной глупости в руки какого-то Худосокова и я должен забыть о себе, и я должен носится по свету в поисках души этого негодяя".
Однажды, это было в Константинополе, он решил оставить поиски, вернуться в родной Триест и жениться на толстушке, и родить сына, и назвать его чешским именем, и родить девочку, и назвать ее по-итальянски. Но, когда он собрал уже немногочисленные пожитки, уложил инструмент и уселся на дорожку, ему пришло в голову, – может быть, просто выпил лишку? – ему пришло в голову, что жизнь Витторио Десклянка и жизнь Бориса Бочкаренко, и жизнь Мишеля Нострадамуса – это не отдельные жизни, не отдельные черточки на несуществующей линейке времени, а неотрывные части чего-то очень большого и абсолютно значимого... Чего-то всепроницающего, всесущего, для которого разделение времени на прошлое, настоящее и будущее не имеет никакого реального смысла... А если так (а что это именно так, Витторио уже не сомневался – такого волшебного откровения, как то, что снизошло на него только что, он никогда не испытывал), а если это так, то неизвестно, кто кого спасает. Может быть, это Борис Бочкаренко спасает от чего-то его, Витторио, может быть, сам Мишель Нострадамус спасает Витторио, может быть, козел Борис уже спас его от чего-то чрезвычайно опасного... И еще спасет.
