«Все-таки Софи слишком добра и уступчива», – подумал Натаниель, со вздохом вставая из-за стола. Он не пожелал бы спустить Лавинию и на своего заклятого врага, а на Софи – тем более. Но в душе он и сам хотел ее повидать. Правда, Натаниель собирался встретиться с ней вечером, но ему не терпелось убедиться, что она окончательно оправилась после вчерашнего инцидента. Утром Кен рассказал ему, что Софи не придала значения навязчивому вниманию Пинтера, что причиной своего дурного состояния она считает духоту в зале для ужина, и признался, что никто из друзей ей не верит. Натаниель согласился с ним. Еще Кен добавил, что годом раньше Пинтер распространял в свете слухи о какой-то истории с eго спасением, которая увеличивала славу Уолтера, а заодно и его собственную. Это могло бы объяснить, почему Софи не поставила его на место, как он того заслуживал. Несомненно, она чувствует себя обязанной ему.
На самом деле она ничем не была ему обязана. Рекс выяснил, что во время войны на полуострове Пинтер вовсе не был простым солдатом: он прибыл туда уже в чине лейтенанта. И никому из друзей-однополчан не было известно о случае его спасения Уолтером. По свойственной Пинтеру манере он просто воспользовался удобным случаем, чтобы примазаться к чужой славе.
– Тогда возьмем фиакр до Слоан-террас, – сказал Натаниель Лавинии. – Если не застанем Софи дома, вернемся домой пешком, так что ты сможешь вдоволь погулять и подышать свежим воздухом.
Она очаровательно улыбнулась ему:
– Если ты думаешь испугать меня этим, Нат, тебя ждет разочарование. Конечно, прогулка обратно состоится в твоем обществе, что несколько уменьшает удовольствие, но, думаю, и ты, и я как-нибудь это переживем.
– Вероятно, – сказал он, бросая на стол салфетку. – Одного часа тебе хватит на сборы?
– Этого более чем достаточно, – дружелюбно ответила она. – А тебе, Нат?
Он давно уже покорился ее решимости оставлять за собой последнее слово в перепалке. Поэтому только насупился и оставил комнату.
Через полтора часа они прибыли на Слоан-террас. Оставив Лавинию в фиакре, Натаниель направился к дому, чтобы узнать, дома ли София и может ли их принять. Но не успел он подняться на первую ступеньку лестницы, как дверь открылась, и он с удивлением увидел, что из дома выходит Борис Пинтер, элегантный, самоуверенный и даже красивый. Он ослепительно улыбался, выставляя напоказ крупные белые зубы.
Черт побери! Натаниель невольно стиснул набалдашник трости.
