Царь ворвался в комнату и налетел на корзину с цветами. Корзина отскочила под кровать.
— Доннер-веттер! — выругался он. — Ты, почто не открывала?!
— Дак спала я, государь, — Белецкая сделала книксен.
— Ну ты и спишь! Я весь кулак об дверь отбил! Слона разбудить можно было! — Царь огляделся вокруг. — А это чего у тебя за руины египетские? — он указал на открытое окно и на валявшиеся под ним черепки.
— Это… — Белецкая смешалась. — Это… Это у меня под окном вторую ночь один мужлан марширует в сапогах с подковами, и прикладом по мостовой молотит. Спать не даёт, окаянный! Мне ваш любимый ефиоп Занзибал присоветовал в него горшком цветошным бросить. Вот я и бросила. Слышите, вроде притих теперь. — Белецкая сделала книксен.
— Понятно. А чего у тебя горшки на полу валяются?
— Енти не докинула, — нашлась княжна. — Тяжёлые весьма для девицы.
— Так-так… — Пётр заложил руки за спину и прошёлся по комнате. — Неплохо ты тут устроилась. Уютное гнёздышко. Художниками увлекаешься? — Царь остановился перед голландской картиной. — Недурно селёдка нарисована. И гусь вот этот хорошо вышел. Я гуся с кашей обожаю… Так вот… Удивляешься наверно — почему я к тебе так поздно визит сделал? Не догадываешься, зачем я к тебе заявился? А?
— Всегда рада вас видеть, государь, — княжна сделала книксен.
— Это хорошо… — царь покрутил ус. — Ну ты мне енто по этикету… говоришь… А ты по сердцу мне ответь — рада меня видеть али как?
Белецкая потупилась.
— Ну так что скажешь?
— Знамо, государь, вам любая девушка рада.
— Ты за других молчи! Ты за себя ответствуй… Правду сказать, как объявилась ты во дворце — места себе не нахожу. Люба ты мне, Лиза!..
Белецкая вздрогнула, уронила на пол платочек. Пётр нагнулся за платком и тут увидел на полу кинжал.
— Ого! Откудова это у тебя кинжал Ганнибалов?! — Царь поискав глазами, заметил торчавший из-под кровати сапог со шпорой. — Ага! Вот он где, змеёныш! А ну вылазь! — Он дёрнул за сапог и выволок Меншикова.
На ухе у Меншикова висел цветок.
— Вот те на! — Опешил Пётр. — Полез за одним, а вытащил другого! Ты чего здесь делаешь, Алексашка?!
— Так что, мин херц, — невозмутимо отряхивая штаны, начал Меншиков. — И я тут по тому же, что и вы вопросу. — Царь вскинул брови. — Ганнибала, то есть, здесь подкарауливаю. Упреждал я вас, мин херц, что арапы ваши недоброе задумали. А вы меня тогда в шею изволили палкой… А меня хучь бы и палкой! Всё одно, я тебе, мин херц, преданный как собака! Прослышал я, что Ганнибал супротив Елизаветы Федоровны дурное замыслил, вот я к ней заранее под кровать и влез, чтобы злодея, в случае надобности, упредить. Только он изготовился над княжною надругаться, как полез я с-под кровати. А тут вы, мин херц, в дверь долбите. Тоже, видать, беду почуяли. Ентот ваш ефиоп с перепугу в окошко-то и сиганул.
