— Ладно, мне надо работать, — вздыхаю я и тянусь за очередной толстенной папкой, помеченной красным флажком.
У меня уже глаза слезятся от усталости, а на носу от очков образовалась глубокая вмятина. К сожалению, уже воскресенье, а мне предстоит просмотреть еще пять сценариев, которые наверняка окажутся такой же бездарностью, как и шестнадцать предыдущих, прочитанных мною на этой неделе.
— Ты бы передохнула, Анна. Поживи немного для себя, а не для работы, — предлагает Джанет.
Сама она работает лишь пару дней в неделю, а зарабатывает втрое больше моего. Три часа смотришь в камеру, после чего можешь развлекаться, как считаешь нужным. Мне же приходится все выходные стучать по клавишам, составляя обзоры и краткие аннотации к текстам, которые на девяносто девять процентов — дерьмо собачье. Будни заполнены беготней по поручениям начальницы, звонками, составлением и отправкой писем, выгулом собак (даже такое!) и постоянными окриками руководства.
Джанет и Лили зарабатывают примерно по сорок тысяч в год.
Я зарабатываю всего шестнадцать.
Им двадцать восемь и двадцать три соответственно.
Мне уже тридцать два года.
И все же я продолжаю надеяться на то, что однажды мне повезет. Нет, разумеется, речь не о рыцарях на белых кобылах или под алыми парусами! Я хочу сказать, что двигаюсь в правильном направлении. Целых четыре года я искала приличную работу и наконец занялась оценкой сценариев в довольно приличной компании с офисом в «Ковент-Гардене». Теперь у меня есть карточка пенсионного страхования, а также медицинская страховка.
Так что еще не все потеряно: быть может, мне повезет и я разыщу какую-нибудь редкую золотую булавку в стогу гнилого сена, найду великолепную пьесу, которая сразу станет сенсацией — и именно в связи с моим именем. Тогда меня назначат исполнительным директором по развитию или что там еще бывает? Я сделаюсь приличной шишкой вроде Китти и наверняка стану продюсером фильма. А там и до «Оскара» недалеко…
Ведь такие вещи случаются, правда? Они происходят сплошь и рядом. Хотя все чаще меня посещает мысль найти себе другую работу — такую, на которой не пришлось бы вкалывать как проклятой и получать гроши. Но как только мне в голову приходит такая мысль, я задаюсь вопросом, куда именно податься, и мной овладевает уныние. В киноиндустрию? Да там толпы таких же, как я, вкалывают за те же жалкие крохи в надежде, что их заметят. К тому же у них — уж это точно! — и внешность поприличнее, и мозгов побольше.
