— Подлый обманщик! — вновь разбушевалась Тия, переведя дыхание. — Беспринципный негодяй! Я не стану твоей женой, не дождешься! Да будь ты единственным мужчиной на свете, я бы… я бы…
— Сколько бы ты ни возмущалась, ты будешь моей, — ухмыльнулся Патрик, наклоняясь к ней. Он схватил ее в охапку и усадил к себе на колени.
— Отпусти немедленно! — замахала руками Тия. — Да что ты себе позволяешь? Прекрати меня обнимать!
Она так злилась, что даже ткнула Патрика локтем в живот. Тот еле слышно охнул и еще сильнее прижал ее к себе. Объятия превратились в тиски.
Патрику было жаль Тию: гордый, независимый нрав не позволял ей идти на поводу у постороннего человека. Правда, она считала обманутой только себя, а своего жениха — коварным интриганом, даже не подозревая, что он такая же жертва обстоятельств, как и она сама. Все же им придется пожениться, чтобы не выглядеть нелепо в глазах общества.
Он перехватил ее руки, когда она собралась вцепиться ногтями ему в лицо, и пробормотал, уткнувшись ей в шею:
— Если я скажу, что случившееся для меня тоже неожиданность? Слова матери потрясли и меня. Ты поверишь мне? Поверишь, что это моя мать и Модести решили устроить наши судьбы, даже не спросив нашего согласия? Я невинен, как младенец.
— О, разумеется, я поверю тебе! — Тия невесело засмеялась. — Мало того что ты двуличный подлец, хитрый змей, ты еще и наговариваешь на двух чудесных, добрейших женщин!
Патрик вздохнул. Он был готов к тому, что Тия ему не поверит.
— Меня еще ни разу не обзывали змеем, — хмыкнул он. — Так чего ты хочешь от меня? Чтобы я написал в «Таймс» опровержение? Сообщил, что моя мать обманщица? Можно скупить лондонскую часть тиража. Только едва ли это что-то изменит. Завтра утром о нашей свадьбе будут знать все, кого это хоть немного интересует. Представляешь, какие пойдут разговоры? Или тебе нравится быть предметом пересудов?
— Что за гадости ты говоришь! Разумеется, я ненавижу, когда про меня сплетничают. Ты думаешь, я люблю скандалы? Да ты ненормальный! — Тия гордо отвернулась от Патрика, что выглядело довольно забавно, если учесть, что она сидела у него на коленях.
— С тобой легко тронуться умом, дорогая, — нежно шепнул Патрик, целуя ее за ухом.
Тия фыркнула, пытаясь отстраниться. Ей ужасно хотелось считать его своенравным, избалованным негодяем, но отчего-то ярость улеглась, сменившись странной доверчивостью. Тию это злило и удивляло. Она не желала доверять Патрику и очень боялась снова быть обманутой коварным мужчиной. Она опять попыталась отстраниться, заелозив ягодицами где-то в районе его паха. Осознав, что это опасно, она замерла и отвернулась от него, поджав губы.
