– Как долго ты собираешься здесь оставаться?
Шелли опустила глаза на коричневую кружку из обожженной глины.
– Я, хм, еще не определилась с датой… – Она судорожно глотнула и более твердым голосом проговорила: – Вообще-то я, может, и не стану уезжать. – Она подняла глаза. – Я думаю остаться… насовсем.
– Ох, чика! Девочка моя! Как я рада это слышать, – воскликнула Мария. – Я знаю: Джош надеялся, что когда-нибудь это произойдет. – Тень набежала на ее лицо. – Как жалко, что ты решилась на это лишь теперь… Джош часто говорил, как хочет, чтобы ты вернулась. Он очень по тебе тосковал.
Шелли нахмурилась. Ей помнилось, что все было не так. В те несколько раз, когда она поднимала вопрос о своем возвращении, Джош тут же переводил разговор на другую тему. По правде говоря, она рискнула бы предположить, что Джош этого не хотел. Он, казалось, был вполне доволен тем, что она живет в Новом Орлеане. А тут Мария сообщает совсем противоположное. Если брат хотел ее приезда, ему стоило только сказать. Почему же он этого не сделал?
Несколько растерянная, она пожала плечами и пробормотала:
– Что ж, теперь я здесь, даже если и с опозданием.
Прервав неловкую паузу, Майк поспешно произнес:
– Кстати, мне пора подумать об отъезде. Ведь это полтора часа пути. Но прежде, думаю, нам стоит прочесть завещание Джоша. Я привез его с собой в расчете, вдруг на это хватит времени. Не вижу нужды, чтобы вы все ради этой формальности приезжали ко мне в контору. Если вы подождете, пока я достану из машины мой портфель…
– Разумеется, – ответила Шелли, ее благоприятное впечатление об адвокате только усилилось.
С уходом Сойера воцарилось неловкое молчание. Шелли снова осознала, что находится среди незнакомых людей, и пожалела, что рядом нет Романа или Анжелики. Невидящими глазами глядя на кружку с кофе, она ждала возвращения Майка. Напряженность, скручивающая ей все внутри, росла с каждой минутой.
Скованно улыбнувшись, она окинула взглядом Марию и ее детей.
– Вы были очень добры, что поехали со мной развеять его прах.
– Доброта не имеет к этому никакого отношения, – проворчал Ник. Вид у него был недовольный и решительный одновременно.
– Ох, Ник, не надо! Только не сейчас, – вскричала Ракель и схватила его за руку. – Пожалуйста! Мы только что с ним простились. Я знаю, как ты к нему относился, но не начинай тотчас же.
– Твоя сестра права, – твердо сказала Мария, – сейчас время горевать. Потом придет час и для других вещей.
