— Если у тебя, Бертран, будут с ней проблемы, оставь ее, пусть заботится о себе сама!
Еще не стих грохот захлопнувшейся двери, как Габриэль взглянула на человека с изуродованным лицом, молча стоявшего рядом с кроватью. Стройный, светловолосый, среднего роста… Не будь этого шрама, так безобразно искалечившего щеку, его внешность была бы почти аристократической, типичной для молодых французов из окружения ее отца в светском обществе.
Однако, приглядевшись к нему поближе, Габриэль поняла, что он совсем не похож на галантных французов, любителей развлечений, известных ей по Новому Орлеану. Какой-то холод, исходивший из глубины души, застыл в его взоре. Она резко заговорила:
— Что вы собираетесь делать?
Выражение лица Бертрана нисколько не изменилось.
— Капитан просил меня полечить ваши раны. Стоит мне приказать своим людям выбросить вас за борт… и моя месть будет осуществлена…
Габриэль капризно скривила губы и с наигранной смелостью заметила:
— Никогда не прикажет он выбросить меня за борт! Ну скажите, может он?
Красноречивое молчание Бертрана говорило само за себя.
— Ну хорошо! — Габриэль положила ноги на край кровати. — Делайте, что положено. Но как только я снова смогу бегать… то есть ходить…
Габриэль испуганно закрыла рот. Она уже достаточно сказала. Молодой моряк опустился рядом с ней на колени и приступил к врачеванию ее ног. Прикосновения его пальцев, пока он осматривал порезы, оказались на удивление мягкими. Сохраняя молчание, он тщательно промыл многочисленные раны, искусно наложил целебную мазь и тонкие повязки. Габриэль с удивлением обнаружила, что резкая боль неожиданно затихла.
Загадочный Бертран, так и не проронив ни слова, поднялся и направился к выходу. Несколько устыдившись своего поведения, Габриэль промолвила, как только он открыл дверь:
— Спасибо.
И вновь никакого ответа. А чего она ждала? Действительно… чего?
Неожиданно поднялся легкий утренний бриз. Стоя на юте, Роган мгновенно среагировал на это, громко отдавая команды:
— Занять места у парусов топсель и гардель!
Люди на палубе побежали к парусам. Подождав, когда одна группа ухватила гардель, он прокричал:
— Убрать бык-гардень, ослабить гитов!
Матросы наверху тотчас выполнили команду, отпустив рею, державшую свернутый парус.
— Полный парус!
Матросы развернули паруса. Роган скомандовал:
— Освободить топсель и гардель!
Судно качнулось и по мере наполнения парусов, вскоре твердо вставших над головой, двинулось вперед. Сколько раз уже приходилось ему отдавать эти команды, но всегда Роган испытывал радостное чувство удовлетворения. Он явственно ощущал, как вздрагивает под ним корабль и тут же устремляется вперед, вставая на курс. Сердце его постоянно охватывал трепет при виде раздутых парусов среди бескрайнего моря, покрытого белыми барашками волн. Голову кружило ни с чем не сравнимое сознание полной свободы…
