Тени от болотной растительности становились все длиннее. Роган едва сдерживал раздражение. Высокомерная мадемуазель Дюбэй шагала, спотыкаясь, впереди, и он с неохотой признал, что эта маленькая бестия одержала победу, хотя внешне все выглядело совсем наоборот. Да, да! Именно она поставила его на место… да еще как…
Теплое женское тело, прижавшееся к нему, когда он забросил ее к себе на плечи, не выходило из ума, несмотря на напряжение, нараставшее с каждой милей, приближавшей их к берегу. Запах этого тела продолжал щекотать его ноздри. Он слишком отчетливо, чтобы не испытать неловкости, припомнил, как скользнула Габриэль всеми своими выпуклостями по его мускулистому торсу, когда он столь бесцеремонно спустил ее на землю.
Поняв это, Роган невольно заскрипел зубами. Он вновь представил ее израненные ноги, и внутри у него опять все перевернулось. Понимание того, что она терпела эту боль только из желания досадить ему, нисколько не облегчало его терзаний.
В конце концов, она сама виновата в этом! И черт с ней! Он же предложил ей сандалии, но она отказалась от обуви рабов. Полные губы Рогана скривились в усмешке. Даже у рабов хватает ума надевать их!
Решительная мадемуазель опять споткнулась и едва не упала. Роган протянул руку, чтобы поддержать ее, и застонал про себя, поняв, что она еле стоит на ногах. А между тем Портер ускорил шаг, почувствовав приближение полной темноты. Роган не решился обратиться к товарищам с просьбой идти помедленнее, потому что цель была близка, а они дорожили каждой минутой…
Габриэль Дюбэй снова покачнулась, ее слабость стала еще более очевидной, чем прежде. Роган успел приблизиться к ней как раз в тот момент, когда Бертран проворчал сзади:
— Капитан, она сейчас упадет.
Подхватив ее на лету, Роган взглянул в лицо смертельно бледной мадемуазель и за мгновение до того, как она потеряла сознание, увидел в ее угасающем взоре всплеск обжигающей ненависти!
Бертрану, оказавшемуся рядом, достаточно было секунды, чтобы определить состояние Габриэль. В своей характерной, лишенной всяких эмоций, манере он изрек:
— С ней все в порядке. Это просто обморок. Я понесу ее?
— Нет, ее понесу я.
Подняв бесчувственную Габриэль Дюбэй к себе на плечи и выверяя каждый шаг, Роган двинулся дальше по дороге к берегу.
Горящая лампа отбрасывала неровные тени, танцевавшие на стене до боли знакомой Жерару спальни, когда он погрузился во влажную глубину лежавшей под ним женщины. Он ощутил, как шелк ее плоти обволакивает теплом, услышал ее прерывистое дыхание, когда же она полностью раскрылась, чтобы принять его, страсть достигла высшего предела.
