Иногда мне чудится, что я слышу в уме Ваш голос, который говорит: «просто пойми, что вещи таковы, каковы они есть!»
Я пришел к пониманию того, что все внутренние изменения происходят через эту таинственную связь между нами. То, что изначально представляло собой интеллектуальное понимание, постепенно проникает все глубже и глубже в сердце.
Подобно тому, как вода может смывать пятно так медленно, что этот процесс будет казаться практически незаметным, так и с учением — я совершенно внезапно осознал тот сдвиг, который произошел в моем восприятии окружающих вещей и ту тишину в сердце, в которой растворилась вся двойственность..
Я знаю, что Вы ощущаете ту благодарность и ту любовь, которые я испытываю. Благодарю Вас за Ваше терпение и то время, которое Вы мне уделили. Я чувствую, что всегда знал Вас, и я бесконечно благодарен Вам.
Алоха нуи лоа.
Брайан.
* * *
Гавайи, 19.10.1993 г.
В один прекрасный день я оказался в присутствии Рамеша. Вскоре после возвращения из Индии я отправился к своему другу Брайану в Лос-Анджелес. Рамеш должен был выступать в Хермоса Бич (в окрестностях Лос-Анджелеса). Встреча должна было проходить в комнате, расположенной прямо над рестораном.
Мы с Брайаном взобрались по лестнице и, войдя в помещение, нашли себе места и принялись ждать. Мы пришли задолго до начала беседы. Кроме нас там было еще человек двадцать. В течение пятнадцати минут комната продолжала наполняться людьми. Некоторые из присутствующих хорошо знали друг друга и тихо возобновляли старые знакомства. Другие сидели молча, некоторые — с закрытыми глазами. Вскоре я заметил, что в комнату вошел невысокий, сухощавый человек с седыми волосами и в очках в толстой оправе, через которые смотрели темные глаза, исполненные совершенного покоя. На нем были обычные брюки, рубашка и ветровка. Он стал под стеночкой, наблюдая за присутствующими.
Некоторые подходили к нему и обменивались короткими фразами. Он был исключительно вежлив и мягок по отношению ко всем, кто его приветствовал. Брайан поинтересовался вслух, не Рамеш ли это.
Ровно в четыре часа упомянутый выше джентльмен поднялся на возвышение и сел на единственный стул рядом с небольшим столиком, на котором стоял букет цветов. Рамеш, ибо это был именно он, подождал, пока все умолкнут и затем начал беседу. Со своим англо-индийским акцентом он говорил о множестве вещей, относящихся к жизни вообще и к поиску просветления в частности. Одна произнесенная им тогда фраза глубоко запала мне в душу, навсегда изменив мою жизнь.
