Энджи не могла сдержаться:
– Если бы я до него добралась, я бы ему…
– Прекрати, Энджи. Не говори так о нем. Я ведь тоже виновата.
Энджи поджала губы.
– Очень сомневаюсь.
– Но это так.
– Ты слишком наивна, вот и все.
– Я его люблю.
– Как ты сказала?
– Именно так.
В эту минуту в комнату вернулась Роберта и обратилась к Кейт:
– Тебе получше?
Кейт кивнула.
– Вот и хорошо. Вымой лицо, приведи себя в порядок – и поедем к доктору.
Кейт всем телом сотрясалась от рыданий. У нее не осталось сил сдерживаться.
– Ну-ка, дорогуша, хватит слезы лить. – Роберта загово-рила профессиональным тоном.
– Как же… я… – Кейт силилась что-то сказать, но не могла.
Она беременна. У нее будет ребенок. Господи, да как же не плакать, если она – в шестнадцать лет, без мужа – забеременела? Наверное, со стороны это выглядит как посмешище. В самом деле, они с Энджи не раз хихикали в уголке, когда у других девчонок случалось такое несчастье. Вот Бог ее и наказал. Папа всегда предупреждал. Она раскачивалась взад-вперед, не поднимаясь с дивана, и громко всхлипывала.
– Кейт, послушай меня внимательно, – сказала Роберта уже серьезно, – тебе опять станет плохо. Постарайся взять себя в руки.
– Кейти, мама права, надо успокоиться. Что уж теперь поделаешь.
Слова Энджи наконец-то дошли до Кейт. Не распрямляя сгорбленной спины, она подняла голову и посмотрела на подругу. Энджи всегда попадала в самую точку. Но Кейт не могла унять истерику.
– Вот, держи. – Энджи протянула ей целую пачку бумажных платков. – Хорошо, что я такая запасливая, а иначе тут был бы настоящий потоп.
Неловкая шутка, как ни странно, приободрила Кейт. Ее губы тронула слабая улыбка. Она с трудом набрала в легкие побольше воздуха и испытала минутное облегчение.
Роберта и Энджи не отходили от нее с того момента, как доктор подтвердил, что она беременна.
Сейчас Кейт сидела на диване у них в гостиной, а они хлопотали вокруг нее и пытались заглянуть в недалекое будущее. Кейт хотелось только одного: забиться в какую-нибудь нору и умереть.
Ощущение пустоты и безнадежности было для нее не внове. Она испытывала его всякий раз, когда отец поднимал руку на маму, когда в праздничные дни она сидела дома из-за того, что ей нечего было надеть и никто ее никуда не приглашал. Она переживала такое же чувство и тогда, когда одноклассницы потешались над ее нищенскими обносками, взрослой фигурой и старательностью в учении. Но каким мелким все это казалось теперь, когда на ее долю выпало настоящее испытание.
