И тут новое рыдание сотрясло ее до глубины души. Уберечься от взоров! Это полдела. А как уберечься от рук Пьетро? Да он сразу поймет, что произошло, — чудо, что еще не понял!
Значит… Она сидела и тихо плакала, забыв свое разумное решение оставить слезы на потом, ибо они истощают силы. О Пьетро!.. Великолепный, блистательный, сладчайший Пьетро! Как, где взять силы, чтобы отказаться от твоей любви, обидеть тебя отказом и пренебрежением?! Да ведь это все равно что вырвать сердце из своей груди!
Тихо постанывая, Троянда кое-как вспомнила все, что она когда-нибудь слышала о беременности и ее сроках, и принялась подсчитывать и высчитывать, загибая пальцы и почти не видя их сквозь слезы.
Если бог попустил осквернение тела своей рабы и она зачала от инкуба, значит, срок у нее — почти пять месяцев. О тупица! Тупица несчастная! Любая деревенщина уже поняла бы, что происходит, но только не благочестивая, невинная сестра Дария. Еще четыре месяца молчать, скрываться, избегать Пьетро? Да нет, это же просто невозможно. Немыслимо!
Вот если бы на время уехать. Или если бы уехал Пьетро…
Троянда засмеялась, но этот короткий, истерический смех тотчас сменился рыданием. Неужели это она думает? Неужели это ее мысли? Она мечтает о разлуке с Пьетро?!
Так она сидела и плакала, то придумывая какие-то нелепости, то приходя от них в отчаяние, пока не поняла: надо или признаться Пьетро и быть готовой к его отвращению, когда он увидит то, что изошло из ее тела, или… или не обойтись без помощи друга.
Друга! Да разве у нее были друзья?!
Троянда едва вновь не впала в истерический припадок, стоило ей представить, как она делится своей бедой с Филуменой или Фиордализой. Луиджи? Ну нет. Он не способен ничего скрыть от Аретино. Мать Цецилия? Помнится, кто-то говорил, будто она уехала в Рим, какие-то у нее неприятности.
Да ведь Троянда одна на свете. Совсем одна!
И вдруг ей стало легче дышать. Внезапное воспоминание осенило ее подобно благотворному дуновению в душный день. Джилья говорила, что будет благодарна Троянде всю жизнь. Ну что ж, вот теперь ей и представится случай доказать свою благодарность!
Троянда вскочила и, кое-как ополоснув зареванное лицо, ринулась из комнат. Конечно, это ужасно — все рассказать Пьерине. Но на это придется пойти, ведь та иначе не поймет, почему должна приложить все усилия, чтобы сделать свои приемы еще более заманчивыми для Аретино! Но этого мало. Надо еще что-то придумать…
