* * *
— Госпожа! О… святые апостолы!
Кто это кричит? Троянда с усилием повернула голову и увидела полузабытое лицо своей служанки, искаженное ужасом. Какой у нее пронзительный голос!
— Что вы наделали! Что вы наделали с собой и с младенчиком! О синьор! Синьор Пьетро!
— Погоди, не кричи! Дай мне моего ребенка, — пыталась остановить ее Троянда, но та ринулась в дом, не переставая кричать:
— Помогите! Спасите, во имя неба! Синьор Пьетро! Беда!
Троянда, скрипнув с досады зубами, попыталась подняться. Ну зачем эта дура кого-то зовет? Это ее, Троянды. ребенок, и никому она его не отдаст. Сейчас она возьмет его, наконец-то прижмет к себе… вот только перевязать эту чертову пуповину!
Невероятным усилием Троянда села — и увидела на траве, залитой кровью, окровавленный комочек со скрюченными ручонками. Ребенок… маленький человеческий детеныш! Ни рогов, ни хвоста! Он человек, ох, слава богу!..
И только тут Троянда осознала, что ее ребенок не кричал, не шевелился. Он был мертв. Пуповина обвилась вокруг его шеи и задушила его.
* * *
— Троянда! О господи! О-о… что это?!
Аретино ворвался в сад как ураган, и новые, новые лепестки посыпались с розовых кустов на лицо Троянды, на землю, на траву…
Чудилось, всю жизнь Аретино только и делал, что принимал детей. Он перерезал пуповину кинжалом, который всегда носил у пояса, отшвырнул его, перевязал пуповину, сильным движением, вызвавшим у Троянды новый вопль, выдавил из ее тела послед, а потом схватил младенца и ринулся с ним к фонтану.
Троянда видела, как Пьетро обмывает своего ребенка, как освобождает его горло и своим большим ртом пытается вдуть воздух в крошечные приоткрытые губки. А на него безжизненными глазами смотрела мраморная Ниобея и все лила, лила свои слезы, переполнявшие чашу фонтана… Она ведь плакала потому, что завистливые боги отняли всех ее детей, и она знала: все усилия Аретино напрасны, спорить с волею богов бесполезно!
Наконец Аретино тоже осознал это и, осторожно положив младенца на траву, подошел к Троянде:
— Все напрасно. Он умер.
— Он?.. — едва шевельнула та губами, но Пьетро расслышал и кивнул:
— Да. Это мальчик. Сын был бы… Ох, зачем ты так?
Зачем?! Неужели так возненавидела меня из-за Джильи, что решила отомстить?! Но это жестоко… так жестоко!
Он обхватил руками голову и закачался из стороны в сторону.
У Троянды слезы хлынули из глаз.
— Пьетро, прости меня! Прости! Я сделала это ил любви к тебе. Я не знала… понимаешь, я не знала точно твой ли это ребенок, поэтому…
