— О чем вы без меня разговаривали? — не выдержал он в машине.
— Тебе-то что?
— А мне неприятно смотреть, как бывшие любовники друг друга облизывают. Я тебе не зеркало, чтобы передо мной прическу поправлять.
Она посмотрела удивленно:
— Кто тебе сказал, что мы были любовниками?
— Да об этом вся его прислуга болтает!
— А ты сидел и слушал? Да?
— А мне было интересно. Значит, ты мужу изменяла?
— А ты хам. С виду тихий такой.
— Серый, да? Незаметный? Безобидный? Тупой? Ну? Давай, давай. С прислугой можно не церемониться.
— Хам, — повторила она.
— Думаешь, я не понял, почему он все мне рассказал? Как же: Юленька попросила, солнышко. Во имя прежней любви. Жаркая была страсть? А?
Она его, конечно, ударила по щеке, но как-то вяло. Неинтересно. Без огонька.
— Темперамента тебе не хватает, солнышко, — съехидничал, не удержавшись, Глазов.
— Я тебе плачу деньги не за твои комментарии, — спокойно сказала Юлия. — Иногда ты понимаешь это, иногда не понимаешь совершенно. Я не знаю, как себя с тобой вести. Определись.
Глазов теперь и сам себя не понимал. Какая муха его укусила? Устраивать сцену ревности чужой женщине! Фу ты, глупость! И почему чужой? Она ничья женщина. Ничья.
— Извини, — он машинально хлопнул по карману рубашки, где всегда была пачка сигарет. Впервые пожалел, что не курит. Да и пачки никакой не было, осталась у братвы. Глазов мысленно переключился на работу. Завтра надо было ехать в Люберцы и поговорить с матерью того парня, которого похоронили вместо писателя.
— Что ты теперь делать собираешься? — тихо спросила Юлия. — Олег сказал, что Акима Шевалье убили. Не здесь, но убили. Я же тебе говорила, что он мертв.
— Для начала куплю я его последнюю книгу и прочитаю. Завтра пропущу день, не возражаешь?
— Какой день? — не поняла она.
— Я к тебе не приеду.
— Как я буду переживать! — фыркнула Юлия. А как он будет переживать! Что ничего у них не выйдет. Хотя… Вчера она рыдала у него на груди, сегодня бьет по щеке. Это не рабочие отношения.
Дмитрий задумался, глядя на дорогу. Надо переключиться. Итак, жил-был писатель Аким Шевалье, у него была любимая жена. Потом жена его предала. Интересно, узнал он об этом предательстве? Узнал! И что при этом почувствовал?
Он давно уже понял: за все надо платить. И за талант тоже. Поначалу все было легко. Он писал запоями, ел и спал при этом мало, и чувствовал щенячий восторг: вот что я могу, гляньте-ка! Первый приступ скрутил внезапно. Он и сам поначалу не понял: что же это такое? Такое ощущение, будто через него пропустили мощный электрический разряд, все внутри сгорело, вместо души остался пепел. Казалось, сердце не бьется. Отлежался, пару дней отдохнул, подумав при этом, что переутомился.
