— Это неинтересно. Но к убийству своей жены Аким Шевалье не может иметь отношения. Его похоронили значительно раньше.
— Хорошо. Если хочешь меня в этом убедить, давай поедем к твоему непотопляемому.
— Наивный! — рассмеялась Юлия. — Как будто это так просто! Он с кем попало не разговаривает. К нему не прорвешься.
— Значит, не получится?
— Только ради тебя. — Она взяла со стола сотовый телефон. — Он за мной когда-то ухаживал. Старый поклонник.
— Вот как? — невольно приревновал Глазов.
— Если бы не это, послали бы нас с тобой к черту или еще куда подальше. Посиди здесь.
Она ушла в комнату и долго с кем-то разговаривала. Глазов сидел и нервничал. Он не имел на Юлию никаких прав, да и не собирался их иметь, но к нежному воркованию за стенкой прислушивался настороженно. Ему даже расхотелось ехать с Юлией к этому таинственному поклоннику. Они будут вздыхать, глядя друг на друга, нежничать и вспоминать прошлое. А он, Глазов, чувствовать себя при этом полным идиотом. Наконец Юлия вернулась.
— Завтра тебя устроит? Выходной день, и погода хорошая. Нас приглашают провести субботний отдых на природе.
— А здесь что? — проворчал Глазов.
— Здесь — скромное прибежище всеми забытой женщины, — Юлия явно кокетничала.
— Слушай, я всю свою зарплату прокатаю, пользуясь каждый день тремя видами транспорта, чтобы сюда добраться, — неловко пошутил Дмитрий.
— Напрашиваешься на ночлег? — быстро среагировала она.
— Нет, что ты! — Он тут же испугался. Еще догадается, что нравится ему! И тут же заговорил о жене: — Светлана у меня ревнивая. А вообще, она замечательная женщина: красавица, умница, готовит прекрасно, особенно хорошо у нее получается варенье.
Дмитрий плел всю эту чушь в духе Мельникова, чувствуя, как туман в Юлиных глазах становится гуще. Самому стало противно, но Глазов просто защищался. От себя.
— А дети у вас есть? — нежно спросила Юлия.
— Нет, детей нет. Светлана работает. Она еще очень молодая…
Глазов вздрогнул. Вот идиот! Сказать это женщине, которая столько думает о своем возрасте! И тут же добавил:
— Извини.
Она ладонями провела по лицу, словно снимая с него невидимую паутину. Растирала пальцами мелкие морщинки и старела при этом на глазах. Дмитрию было ее ужасно жалко. Он чувствовал, как пуста ее жизнь.
— А почему у вас не было детей? — ляпнул он.
Юлия разрыдалась. Вот это была уже настоящая истерика.
Он бегал за водой, гладил ее по голове, бормотал глупости, — словом, делал все, что положено мужчине в том случае, если женщина при нем начинает горько рыдать. А если эта женщина очень ему нравится? Тогда и слезы эти, и вода, и глупые слова, и дружеские объятия — все это сближает против воли, и все, что должно случиться — неизбежно.
