Либби открыла глаза и в укор посмотрела на Ремингтона.
– Я не могу вас ждать. Это мое ранчо, и я отвечаю за то, что здесь творится. – Она поднялась и начала собирать тарелки, оставшиеся от ужина. – Я уже все решила, так что бессмысленно продолжать этот спор. Сойер, помоги мне убрать со стола. А потом, молодой человек, будь добр заняться чтением. Я уже месяц не вяжу, чтобы ты открывал свой букварь.
Когда в тот вечер дом наконец погрузился в тишину, Либби уселась в своей комнате с томиком стихов в руках. Слабый свет лился на страницы книги. Девушка смотрела на строки и не видела ни слова, вспоминая прекрасно-ужасный момент, когда она едва не позволила Ремингтону полностью взять ситуацию под контроль. Когда ей захотелось, чтобы он стал заботиться о ней. Когда она готова была доверить ему не только то, чем владела, но и себя саму.
Однако именно от этого она бежала, когда скрылась из Нью-Йорка. Она хотела сама принимать решения, быть хозяйкой собственной жизни. Либби слишком хорошо знала, что значит никогда не испытывать радости свободного существования.
Девушка с трудом сосредоточилась на бегущих перед глазами строках:
Я чувствую себя человеком,
В одиночестве бродящим
По опустевшему банкетному залу.
Где притушены огни,
Где увяли гирлянды
И все, кроме меня, ушли.
Она закрыла книгу, стараясь не обращать внимания на щемящее чувство одиночества, которое вызвали в ее сердце слова поэта, но стихи продолжали безжалостно звучать в ее сознании. Либби положила книгу на столик и погасила лампу. Она не допустит мыслей об одиночестве. Она не позволит себе потерять все, чего добилась! Слишком высока цена! Вопреки ее воле перед мысленным взором девушки предстал ее отец – сильный, властный, чуждый всему человеческому. Мысли Либби унеслись в давние времена.
* * *
– Вы заставили нас ждать себя, – заявил Нортроп, когда Оливия вошла в его кабинет.
Мать уже находилась в комнате, сидя на своем обычном месте – слева от массивного стола Нортропа. Оливия присела на стул справа, как она всегда делала во время встреч с отцом.
– Извините, – только и произнесла она, не стремясь вдаваться в объяснения. Отца все равно не интересовали причины, которые она назвала бы в ответ на его упреки.
– У меня есть для вас важная новость, Оливия. Этим летом вы выйдете замуж.
– Замуж? – тихим эхом повторила она.
Девушка быстро взглянула на мать. Глаза Анны встретились с глазами дочери всего на мгновение, но этого было достаточно, чтобы Оливия заметила в них сострадание. Она вновь посмотрела на отца.
