Швербот шел по спокойной воде меж двумя высокими каменными дамбами. Я оглянулся. Сзади, за циклопической стеной волнолома, отгородившей нас от открытого моря, бушевал во мраке ртутный Океан; пена и брызги от взрывающихся волн взлетали, казалось, до небес... По черному небу мчались горы туч, и мне показалось, что на нас понесся из этой клубящейся массы взвихренный лохматый протуберанец, словно черная волосатая рука в последний миг протянулась за нами... И в самом деле, мимо разбитого окна рубки пронеслась мгновенная черная тень, в окно пахнуло затхлым каким-то холодом, и Дженнет испуганно откачнулась.
– Господи, что это, Джереми? Ты видел?
– Чертовщина какая-то... - Джереми покосился на разбитое окно и перекрестился. - Ладно, не переживай, Дженнет... Don't worry, Jannette... Мы уже приехали.
Он аккуратно подвел швербот к причалу - сложенному из тех же камней, что волнолом и дамбы: из огромных известняковых блоков, исщербленных временем и живописно покрытых кое-где мхом; по низу, над водой, темной грязно-зеленой каймой тянулся слой водорослей.
С покатой мокрой палубы я вслед за Джении ступил на потрясающе надежные плиты причала. Меня покачивало, и Джереми, снисходительно улыбаясь из черной окладистой бороды, похожий на своего библейского тезку ниспадающими на плечи густыми волосами, перехваченными на лбу темно-сиреневой лентой, услужливо и необидно поддержал меня за локоть.
Дженни тактично взяла меня под руку, и мы двинулись к ожидавшему нас на берегу черному маленькому "роллс-ройсу"-кэбу, как лондонское такси. Ноги мои норовили все еще поймать качающуюся палубу. У машины нас ожидал долговязый, какой-то придохлый, со впалой грудью, парень лет тридцати в демократически бесформенном свитере и в старых джинсах и кроссовках; у него было неприятное, оливкового цвета лицо с густыми, сросшимися над переносицей бровями - тип физиономий, ненавидимых мною; за впалогрудость я сразу окрестил его для себя Дохляком; рядом с ним, стоя почти по-военному смирно, преданно таращила на Дженнет глаза толстенькая молодящаяся коротышка в розовом платье с розовым передником. Дженнет обратилась к ней "Маргрет" и что-то спросила; та быстро и подобострастно ответила; Дохляк кивнул нам хмуро и небрежно, словно нехотя, открыл предо мной заднюю дверцу кэба. Дженнет села впереди, рядом с ним... Через минуту мы подъехали к круглому бело-серому фасаду дома.
Здесь, в отдалении от берега, под горою, поросшей густым вековым лесом (замшелые елово-дубовые дебри), стояла странная после громогрохочущего шторма тишина; кругом царило почти пугающее безмолвие в неподвижном воздухе. Природа словно оцепенела...
