– Не будь вы вдовствующей императрицей, вы даже не могли бы рассчитывать на гражданство империи. Так что...
– ...Я императрица, Красс. И могу рассчитывать не только на гражданство, так? Ведь могу. Ты это знаешь. Я могу рассчитывать на то, что мне поверят, например. Ведь я не сделала народу ничего дурного, и всегда вовремя платила преторианцам, так?
– Мы вовремя платили преторианцам, а так же страже, сыску и наемникам, – с нажимом уточнил Красс, – мы, Сенат. Мы сбавляли налоги. Мы раздавали землю в колониях. Мы...
– А чьим именем? Ведь моим же, нет? В первую голову моим: «Ея Величество императрица Аврелия и господа Сенат». Благодарю за службу, Красс. Теперь обо мне будут говорить только хорошее. Знаешь, как было вчера? Я вызвала три отряда преторианцев, и просто сказала командирам: арестуйте тех-то и тех-то. Они отдали мне честь и пошли исполнять приказ. А ты полагаешь, что после таких замечательных декретов о регулярной выдаче жалованья, подписанных моим именем, и лишь только завизированных Сенатом, центурионы будут с тобой советоваться? Ха! – она развела руками, – скажу тебе больше, Красс. Ты можешь начать со мной бороться. Ты можешь даже попытаться убить меня. Но тогда ты, сенатор, патриций, богач, убьешь добрую императрицу, которая радела за бедный люд. Так что ты зря пользовался моим именем, Красс. А все это получилось потому, что ты убил Гая и решил схорониться в моей тени... Полагая, что напугал меня. Так-то, Красс.
Она встала и прошлась перед ним во всей красе. Из-за парика и тиары голова казалась несоразмерной стройному телу. Узкие ступни в облегающих алых сапожках неслышно попирали мозаику. Руки были скрещены на груди.
Красс молчал. Губ его совсем не стало видно, в глазах сияла чистейшая ненависть, без примеси насмешки или страха, и это ее вдохновило.
– Поговорим начистоту, Красс?
– О чем?
– О твоем сыне Саркисе, Красс. Ведь ты прибыл ко мне ради него. Вот о нем и пойдет речь.
– Мне показалось, вы высказали свою волю. И мне осталось только думать над тем, как поступить.
– Да. Но твоими стараниями, Красс, для плебса я добрая императрица Аврелия. Которой будет искренне жаль, если такой достойный и способный юноша пропадет по глупости своего надменного родителя.
– Он не поднимал руки на императора, госпожа. Он не поднимал руки на императора, клянусь вам. И вы не можете пренебречь моей клятвой. Другие пусть отвечают за себя, но Саркис не виновен.
Очень возможно. Очень возможно, Красс, ты не пустил своего чувствительного наследника понюхать императорской крови. Что ж, тем лучше. Пусть страдает за других, как Иисус Христос, в которого ты до сих пор не веришь, считая его добрым божком рабов и филантропов.
