– Вы думаете, мне она необходима? – с намеком на улыбку поинтересовалась Эвелина.
– Конечно, – равнодушно пожала плечами женщина и вдруг резко подалась вперед, продолжив свистящим шепотом: – Следующее полнолуние всего через несколько дней. Ты ведь помнишь об этом, девчонка?
– Да, – криво усмехнулась Эвелина. – Не беспокойтесь, лично вам волноваться не о чем. Впрочем, как и остальным.
– Это не мне надо волноваться, – громко рассмеялась Ирра. – А тебе. Сможешь ли ты удержать зверя, если рядом не будет хозяина, который вовремя натягивал цепь?
После этих слов среди младших гончих прошел недоуменный шепоток. Эвелина досадливо поморщилась. Только слухов и сплетен за спиной ей не хватало.
– В каждом из нас сидит зверь, – тщательно подбирая слова, медленно произнесла девушка. – И мой не более опасен, чем тот, что сидит у вас в душе. Помните об этом.
– Тварь, – тихо, так, чтобы остальные не услышали, протянула Ирра. – У меня еще достаточно времени до возвращения Далиона. Не забывай об этом. И будь осторожней, шлюха императора. Следи, что творится за твоей спиной.
Женщина встала так порывисто, что неловким движением опрокинула стул. Но, словно не заметив этого, практически бегом бросилась наверх по лестнице. Девушка проводила ее взглядом, пряча свои истинные эмоции за напускной маской безразличия. И потом вернулась к трапезе, нарочито не обращая внимания на удивление остальных, присутствовавших при этой сцене.
После обеда, который завершился в полном молчании, поскольку младшие гончие не рисковали первыми начинать разговор, Эвелина поднялась к себе. Она не знала, за что именно Ирра так ненавидит ее. Далион намекал ей, что в прошлом женщины была скрыта какая-то тайна, имеющая прямое отношение к Рокнару. По всей видимости, Ирра имела полное право недолюбливать имперцев. Но Эвелине от осознания этого не становилось легче. Она в самом деле не понимала, за какие свои прегрешения заслужила подобного отношения. Да и не стремилась понять. Если когда-то девушке и было жаль Ирру, то ныне она чувствовала к невольной противнице всевозрастающую брезгливость и омерзение. Поскольку женщине не пристало так унижаться при выражении своих антипатий. Эвелину учили: любое выражение эмоций – слабость. Гнев или страх делают тебя беспомощным перед врагом. Поэтому молчи и терпи, что бы ни творилось в душе.
Через полчаса после сытной трапезы, когда еда достаточно улеглась, Эвелина вновь спустилась в тренировочный зал. И совершенно не удивилась, увидев там Нора. Тот сидел на полу и что-то задумчиво на нем вычерчивал. Он искренне обрадовался, когда заметил девушку. Вскочил с места, хотел было подбежать к ней, но в последний момент одумался, устыдившись своего поведения.
