Сгорбленной старухе, появившейся в проеме, можно было дать лет двести. Совершенно непонятно было, во что она одета: голова повязана пестрым платком, платок побольше прикрывал ее старческие плечи, несколько юбок, как у цыганок, торчали одна из-под другой. Двигалась она с большим трудом, но подслеповатые слезящиеся глаза смотрели на Алискера с живым интересом.
– Мы ищем Олю, – произнес Алискер, указывая на соседнюю дверь, – она здесь комнату снимает.
Возле бабкиных ног, обутых в старые кожаные тапки, отороченные мехом, терлась пара кошек.
– А-а? – старушка приложила сложенную рупором ладонь к уху.
– Мы ищем вашу соседку, – наклонившись к ней, крикнул Мамедов.
– Нету ее, – поняла, наконец, старушка.
– Когда она будет?
Овчарки у дома напротив немного успокоились и теперь только порыкивали.
– Не знаю, милый, ее уж, почитай, два дня как нету.
– Два дня? – Алискер сделал удивленное лицо, – а где же она? Может, загуляла, а?
– Все может быть, – философски заметила старушка, – только раньше она так надолго не пропадала. Да вы уж не первые, кто ее разыскивает. Вчерась тоже двое приходили.
– Наверное, приятели, – как можно громче произнес Мамедов.
– Может кому и приятели, только не Оле.
– Это почему же? – спросил Мамедов.
– Потому, – старушка наклонившись, погладила своих кошек, – вот взять к примеру вас, сразу видать, люди порядочные. А энти приперлись ни свет ни заря, весь двор перебаламутили, я с ними даже разговаривать не стала. Тьфу, – старушка в сердцах плюнула на порог.
– Понятно, – задумчиво произнес Алискер, – а как хоть они выглядели?
– Эти двое-то? Ну, знамо как выглядели, как уроды какие. В костюмах с ненашенскими надписями, в глазах туман, на головах ежики. Тьфу, как после пятнадцати суток.
– Ага, бритоголовые, значит? – решил уточнить Мамедов.
– Во-во, милай, совсем безголовые, – согласилась старушка, – а вы что же, Олины приятели?
– Приятели, – Мамедов достал из кармана визитную карточку и вложил в старческую руку, – у меня к вам будет просьба: передайте это Оле. Попросите ее позвонить, скажите – это очень важно!
– Передам, милок, че ж не передать, – старушка снова потрепала кошек по загривкам, – как только ее увижу, так сразу и передам.
– Спасибо вам, бабушка, вас как звать-то?
– Бабой Верой меня здесь кличут, люди хорошие и за хлебом и за молоком мне ходят, и животным моим рыбки приносят.
Она, похоже, еще долго могла бы рассказывать о своей жизни и о помощи сердобольных соседей, но Алискер с Женькой попрощались с ней и пошли к машине.
