Умом я понимала все это, но одному богу известно, как у меня было мерзко на душе!
– Ладно, Жора, – я решила прекратить изводить Овсянникова, который, по-моему, был готов взять на себя смерть этого парня, лишь бы не видеть меня такой загруженной. – Все нормально. Я быстро справлюсь, ты же знаешь.
– Ну вот и отлично, – слегка облегченно вздохнул Жора и засуетился. – Давай-ка мы с тобой займемся домашними делами, а? Как в старые добрые времена?
Вообще-то в те времена, когда мы были женаты, которые Жора называл теперь «старыми и добрыми», я не помню, чтобы мы с ним совместно занимались домашними делами. Но сейчас я не стала напоминать ему об этом.
До вечера мы что-то готовили в кухне, потом смотрели телевизор, разгадывали кроссворд… Спать я легла, очень сильно насытив свой организм снотворным, потому что была уверена, что без этого не смогу провалиться в спасительный сон.
На следующий день Овсянников встал очень рано и помчался на работу, предварительно велев мне сидеть дома и никуда не выходить. Но я отказалась, решив, что незачем так бездарно тратить рабочий день. Особенность моей нервной системы, в отличие от моей сестры Ольги, состоит в том, что сколько бы я ни переживала по какому-либо поводу, я не забываю за этим о делах. То есть жизнь моя не заканчивается, и я не могу сидеть дома, отгородившись от всего мира и забыв обо всем, полностью углубившись в свою проблему. А вот Ольга всегда поступает именно так, причем проблема чаще всего является плодом ее воображения. Так что я заставила себя выбросить все постороннее из головы и отправилась в спорткомплекс, в котором веду занятия по шейпингу. Только вот машину свою в тот день я брать не стала, на всякий случай.
В спорткомплексе никто не догадался, что вчера со мной произошло из ряда вон выходящее событие, и это меня еще более успокоило. Умеем владеть собой, Полина Андреевна, умеем, что и говорить. Никто никогда не поймет, что у вас на самом деле в душе творится. Что ж, это отлично!
Усилием воли я заставила себя не думать о событиях вчерашнего дня, пыталась переключиться на что-нибудь другое, с особым усердием выполняла упражнения и беседовала с клиентками, стараясь полностью погрузиться в их проблемы. Нельзя сказать, чтобы я окончательно успокоилась, но все-таки дела помогли мне на время забыться. Однако все равно в подсознании постоянно билась одна мысль: что там?
Я несколько раз подходила к телефону, набирала Жорин номер и клала трубку, уверяя себя, что нет необходимости звонить первой, и если бы были новости, то Овсянников давно позвонил сам, не мучая меня неизвестностью.
