– Спасибо, бабулечка, все было очень вкусно, – чмокнула я Евгению Михайловну.
– На здоровье, солнышко, – ласково сказала бабушка и закурила папиросу с длинным мундштуком. Мундштук был фамильной драгоценностью: ведь бабушка наша, как никак, из бывших дворян. Это было видно невооруженным глазом. Даже курила она как настоящая королева.
– Ну а теперь рассказывай, – попросила она, выпуская дым.
– Просто нам с Полей нужно, бабуля, чтобы ты на время меня преобразила. Это что-то вроде игры, – мне не хотелось сообщать бабушке о Полининых страхах. Еще ничего неизвестно, может, и в самом деле ничего страшного нет, а бабушка будет волноваться раньше времени.
Евгения Михайловна, очевидно, поняла, что я чего-то недоговариваю, но настаивать не стала, надо отдать ей должное. Я уверена, что наша мама сейчас ни за что бы не отступила, приперла бы меня к стенке и заставила выложить все. Правда, после этого она ничем бы нам не помогла, только с чувством глубокого удовлетворения повторяла бы, что она так и знала, и что дочери у нее беспутные.
По счастью, мамы нет рядом.
– Значит, ты хочешь сменить внешность, – задумчиво протянула бабушка. – А на кого бы ты хотела быть похожа?
– Не знаю, – честно призналась я. – Да это, наверное, и не важно.
– Может быть, все-таки скажешь хоть, на какого человека это должно быть рассчитано.
– Я его еще и не видела, честно говоря. Знаю только, что это какая-то очень ревнивая особа, улучшающая свою фигуру в Полинином спорткомплексе.
– Какое впечатление ты должна на нее произвести?
– Я должна ей понравиться и даже подружиться, – ответила я.
– Что ж, тогда Клаудию Шиффер мы из тебя делать не будем.
Евгения Михайловна в который раз удивляла меня. Теперь выясняется, что она даже знает, кто такая Клаудия Шиффер!
Бабушка заметила мой изумленный взгляд и засмеялась:
– Что так смотришь? Думаешь, что я не читаю современные журналы? Сижу тут совсем одна и вспоминаю былые времена, перечитывая печатные издания моей юности?
– Нет, конечно я так не думаю, бабулечка. Ты у нас вообще молодец.
Бабушка подвела меня к свету, повертела, осмотрела всю и сказала:
– Садись вот на этот стул, поближе к окну. Сейчас начнем тебя преображать.
Бабушка принесла специальные ножницы для стрижки, полотенце, простынь, какие-то железочки и флакончики.
– Ты хочешь покрасить волосы? – спросила она.
– Да, собственно… – замялась я. По правде сказать, я совсем не хотела этого.
– Правильно, – одобрительно кивнула головой Евгения Михайловна, – у тебя прекрасный цвет волос. Мы их только немного подстрижем, но это не для маскировки. Тебе пора подровнять волосы. А потом мы спрячем их под париком. Чего-чего, а этого добра у меня хватает.
