Ну, думаю, денек однако выдался. Куда не зайдешь – кругом незнакомые люди! Ладно, думаю, сиди, раз пришел. Бабушка знает, что делает, она ведь не Ольга, у Евгении Михайловны голова неплохо варит, несмотря на солидный возраст (она ведь 1912 года!).
– А Ира уже у меня побывала, – сказала бабушка, отхлебывая чай и хитро прищуриваясь. – Сама понимаешь, в каком она состоянии.
– Очень вкусный чай, бабуля, – невозмутимо отозвалась я. – Это с бергамотом?
Задавая этот вопрос, я незаметно скосила глаза на гостя – стоит ли обсуждать наши семейные проблемы в присутствии посторонних?
Бабушка поняла мой маневр и быстро свернула тему. Она вернулась к разговору с посетителем и дала понять, что его визит подходит к концу. Тот стал быстр откланиваться, бабушка проводила его до передней и мне было слышно, как они о чем-то договаривались между собой. Наконец, дверь хлопнула и бабушка вернулась в гостиную.
– Так что там у вас? – спросила бабушка с добродушным вздохом.
Я в двух словах изложила историю а Вале, стараясь не нагнетать напряжения, но и ни о чем не умалчивая – бабушка должна знать всю правду, а мои эмоции тут в расчет не принимались.
– Понятно, – кивнула бабушка. – Вот что значит внятный рассказ. А то Ира кричала, руками махала и я так ничего и не поняла, хотя она просидела у меня с полчаса. Да что я говорю – «просидела»! Бегала по комнате, словно мышь в ловушке!
– Ну и что ты теперь обо всем этом думаешь? – спросила я Евгению Михайловну.
Когда я задавала этот вопрос, мной двигало отнюдь не чувство вежливости. Дело в том, что бабушка обладала потрясающим – думаю, что врожденным, если такое бывает, – чувством здравого смысла и умением оценить ситуацию с наиболее верной точки зрения.
– Я тебе так скажу, – начала бабушка, с удовольствием разминая папироску «богатыри» и вставляя ее в длинный янтарный мундштук, – ты Оле не мешай. Погоди, не перебивай, я еще не закончила. Твоя сестра все делает правильно. Ей сейчас надо о ком-то заботиться, понимаешь? Дети – разговор особый, я уже договорилась с Ирой, что ребята поживут у нее на даче недельку-другую.
Бабушка словно бы предупреждала мои вопросы, отвечая на них еще до того, как я собиралась их произнести. Я чувствовала сердцем, что Евгения Михайловна права, но мой рассудок отказывался это принимать.
– Ну ладно, раз ты так считаешь, – пожала я плечами, – то покамест закроем эту тему. Скажи-ка мне лучше, что это за гость у тебя был?
