– Значит, мальчик заговорил о правах, – произнесла Вершинина с ледяным спокойствием, от которого, однако, становилось не по себе даже более хладнокровным людям.
Зубов осекся.
– Садитесь, – произнесла Валандра, указывая на стул напротив своего кресла, – Василий Васильевич, и вы присаживайтесь, раз уж пришли.
Дед Зубова присел на стул у стены. Он выглядел не менее испуганным, чем его внук.
– Сегодня ночью был проведен обыск в вашей подпольной лаборатории, – сходу начала Вершинина, у которой не было желания ходить вокруг да около, – сорок минут назад я получила результаты экспертизы. Теперь абсолютно ясно, чем занимались вы с Комаровым под чутким руководством вашего начальника Головинова.
Зубов, не отрываясь, смотрел на Вершинину. Его лицо постепенно искажалось гримасой паники, но он все еще находил в себе силы молчать и ждать, что она скажет дальше.
– Василий Васильевич, – Валандра перевела взгляд на старика, – я с прискорбием вынуждена вам сообщить, что ваш внук занимался изготовлением наркотиков.
Зубов-старший медленно поднялся со стула, его голова затряслась. Он хотел что-то возразить, но видно, язык отказывался ему повиноваться.
– Полюбуйся, что ты сделал со своим дедом, а ведь он так любит тебя.
– Это ложь! – вскричал вдруг Володя. – Вы блефуете! Я слышал о ваших методах! Вы обязаны предъявить доказательства!
– Такое упорство сделало бы честь любому преступнику, – искренне выразила Вершинина свое уважение к его твердости, – но вынуждена тебя огорчить, доказательства у нас есть. Их не мало, но я думаю, что тебе сейчас будет достаточно одного-единственного. Вчера в вашей подпольной лаборатории на даче было обнаружено психотропное вещество. И точно такое же несколько дней назад нашли у тебя в квартире в напитке, выпив который скончалась Света Сергеева.
Даже если бы к Зубову подошли сзади и огрели по голове дубиной, он не выглядел бы более потрясенным, нежели после этих слов. Володя моментально сник и снова упал на свой стул, как подкошенный.
– Хорошо, я вам расскажу все, – произнес он бесцветным голосом, – только пусть дед сначала выйдет.
– Тебе стыдно?
Зубов помолчал, потом снова повысил голос:
– Да, мне стыдно! Стыдно! Вам стало легче от того, что я признался в этом?
– Главное, чтобы тебе стало легче, – Вершинина пожала плечами, это ты свою жизнь загубил…
Ее слова прервали звуки рыданий.
– Вова, внучек, – причитал Василий Васильевич, – зачем ты это сделал?!
