И все-таки, скрепя сердце, я дала себе совсем другую клятву – можно сказать, прямо противоположную: что завтра, не позже девяти, я навещу костюмершу по месту жительства. Леночка обитала в театральном общежитии неподалеку от места работы: ее адресок я узнала из бумаг на Жорином рабочем столе, воспользовавшись случаем, когда хозяин кабинета вышел набрать воды в чайник. Если мне теперь заказана дорога в театр – я имею в виду, со служебного хода, – значит, придется ловить театрального человека дома. А сделать это гораздо проще утром, чем вечером.
И я поступила так, как обещала Полине: приняла снотворное(тем более, что голова у меня и в самом деле разболелась нещадно), и легла в постель, не забыв завести будильник на семь утра.
Мне снились ужасные вещи. Улыбающаяся Айседора в белом шарфе, обмотанном вокруг шеи, пыталась сесть в горящую машину; я оттаскивала ее за концы шарфа, причем так неудачно, что актриса падала и умирала… Откуда-то наплывало мрачное лицо Арчибальдова со сросшимися на переносице бровями, он приподнимал шляпу и зловеще улыбался мне: «Вы убийца? Как же я сразу не догадался! Приятно было с вами поболтать»… Красавчик Рома с увесистым саквояжем, полным долларов, отстреливаясь уходил от погони по крышам вагонов, и тут на пути у него возникал Жора Овсянников с большой пушкой: «Сдавайтесь! Я комиссар Мегрэ!»… Режиссер Кончаловский, почему-то совсем не похожий на себя, панибратски хлопал по коленке великого химика Менделеева в мятом пиджаке: «Пойдем, Диман, выпьем. Я угощаю!». Дмитрий Иванович поправлял пенсне и мягко улыбался: «Пойдем, Дрюня, пойдем. Надо снять стресс! Только я сначала в одно местечко звякну». Он нажимал кнопки сотового – и мой телефон звонил, звонил, звонил…
Да это же вовсе не телефон, а будильник!
После ночных кошмаров, окончательно меня измотавших, я была даже рада наступлению нового дня – хотя вчера вечером оно меня страшило. «Закон матраса», по которому строится наша жизнь, подсказывал: не может же все время быть плохо да плохо – когда-то должнои повезти! И я почему-то была уверена, что повезет мне именно сегодня утром.
Так оно и случилось. Я не только застала дома Лену Золотовскую, но и получила от нее важные сведения. Те самые, которые надеялась получить! Не могу сказать, что девушка сходу проявила горячее желание излить мне душу. Нет, поначалу она надула губки и ответила мне в духе своего главрежа: что она, мол, ничего такого не знает и вообще терпеть не может, когда люди суют носы в чужие дела. Однако после того, как я произнесла небольшую, но трогательную речь о дружбе, лицо Леночки смягчилось, ресницы часто заморгали, и она разрыдалась.
