И вот я стал почти во всем, что мне показалось в моей жизни лишним и избыточным, резко себя ограничивать: меньше спать, быстрее управляться с пищей, вовсе отказался от некоторых развлечений (например, от телевизора, от систематических уличных прогулок, которые всегда шли мне только на пользу, и так далее). И вскоре мне уже стало казаться, что наконец-то я зажил настоящей жизнью очень целеустремленного и активного человека и теперь-то уж у меня все пойдет как по маслу. Увы. Слаб человек. К вящему моему огорчению, всех этих усилий хватило ненадолго. Через некоторое время неестественно, слишком волевым путем сжатая пружина моей жизни, моих потребностей и привычек круто распрямилась, больно ударив по моему самоуважению, а главное — по самонадеянному желанию одним махом и прямолинейно решить эту труднейшую проблему, расколоть этот hard nut to crack (крепкий орешек). Короче говоря, мой железный режим так по-настоящему и не заработал, точнее, я его просто не выдержал.
И что же было теперь делать? Отступиться от своей заветной мечты совладать со временем, пустить опять все на самотек, пойти на поводу своего привычного образа жизни, своего традиционно-неэффективного времяпользования? Но это означало, что мои планы самостоятельного и интенсивного овладения одним и тем более двумя языками практически превращались в полную иллюзию, даже при некоторых моих методических находках в технике изучения языков. Нет, этого я себе позволить не мог. Значит, надо было опять искать выход — нащупывать более тонкие и приемлемые для себя подходы к тому, чтобы the fourth dimension (четвертое измерение), то есть время, все-таки сделать своим союзником. Хотя бы лишь для решения одной конкретной задачи.
Как уже повелось, после каждой очередной моей осечки я решил и по этому вопросу начать поиски выхода «немного издалека». Стал читать на эту тему литературу, узнал много интересного и о хронодинамике, и о гипотезе космического времени астронома Н. Козырева, и о прозрениях авиаконструктора Р. Бартини и поэта Велимира Хлебникова, и о времени «закручивающемся» и времени «перпендикулярном», наконец, о времени как бы остановившемся — для человека, оказавшегося в сильной стрессовой ситуации.
Однако все это имело пока не слишком прямое отношение к моей вполне приземленной задаче. Реальный же толчок для размышлений в практической плоскости дала книга Д. Гранина «Эта странная жизнь» — об удивительном человеке, ученом-математике и биологе А. А. Любищеве (1890–1972). Этот человек поразил меня своим необычайно оригинальным, можно сказать фанатичным, отношением ко времени, к собственному времени. На протяжении многих десятков лет (начиная с 26-летнего возраста и до последнего дня жизни) он ежедневно пунктуальнейшим образом вел дневник учета своего времени. Каждый час, каждая его минута были им «подшиты к делу», то есть зафиксированы в дневнике на предмет последующего подсчета, обобщения и заключения о результативности их использования в течение недели, месяца, года. Такая система учета позволяла Любищеву не только тщательно отслеживать все свое рабочее и нерабочее время, но и очень продуктивно управлять им. Для него не существовало «плохого», «пустого» или «лишнего» времени. Он научился использовать «время внутри времени» или «отбросы времени», кроме того, он детально планировал и будущее время на месяцы и годы вперед. Эта система была не просто вспомогательным, хотя и мощным, инструментом в руках своего хозяина, но она реально и активно стимулировала как его научную работу (которая, кстати, год от года усиливалась независимо от возраста и даже вопреки ему), так и вообще всю его жизнь. Любищев, можно сказать, жил временем, дышал временем. Вообще я бы охарактеризовал всю его жизнь как своеобразный организационный подвиг, подвиг в благородном и сложнейшем деле организации самого себя, своего существования.
