Ельцин полностью овладел страной. Оппозиционная Дума была ему не страшна, поскольку избрана она была хитро — лишь на два года. И попали в Думу оппозиционеры крайне умеренные или откровенно продажные, пришедшие защищать интересы себя и своих близких, что вскоре выяснилось, скажем, с Жириновским. Этот загулял на долгие месяцы. Скандал в столовой Госдумы, серия скандалов, связанных с элементарным хамством руководителя ЛДПР, показывались обывателю по телевидению, медленно, но неизбежно разрушая статую Жириновского — вождя-обывателя, режущего «им» правду-матку.
Выборы явились большой, неожиданной удачей, подарком с неба абсолютно деморализованной ещё до октябрьского восстания умеренной коммунистическо-номенклатурной оппозиции. Если бы не помощь Ельцина, умеренные коммунисты никогда бы не стали оппозицией. При нормальном, непарламентском ведении борьбы их ждали бы домашние тапочки и споры за чаем. Открыв соглашателям доступ к урнам, Ельцин нанёс сокрушительный удар по реальной оппозиции, он фактически назначил оппозицией соглашателей. Если бы это было спланированной акцией — это гениально, если случилось само собой, тоже неплохо. Для Ельцина. Что касается аграриев, то номенклатурные высшие чиновники сельского хозяйства страны умело ввели в заблуждение сельское население России и всех, кто считал себя таковыми.
Нет смысла распространяться здесь о «Демократическом выборе России» или других организациях, чьи лидеры оказались у кормила реальной власти. В Думе они были представлены хуже, чем могли бы, вследствие пренебрежения именно требованиями демократии, за которую ратовали. Но они оказались у штурвала государственного корабля. Чего им ещё было желать?
Ельцин занялся укреплением своих позиций. На самом деле он, может быть, просто начал весело жить и пить ежедневно, но институции государства поняли, что одержана победа и есть хозяин. Институции государства, в первую очередь силовые структуры, стали тихо укрепляться, стяжать финансирование, полномочия, личный состав, оборудование под себя.
Политические организации, отрешённые от выборов: Фронт национального спасения, «Союз офицеров», «Трудовая Россия» (уже и без этого раздробленная междоусобными распрями), оказались в начале 1994 года в подвешенном состоянии. Власть провела в дамки их заурядных и вялых товарищей, оставив им третьи роли уличных горлопанов. Эта ситуация сравнима с единовременным увольнением бастующих рабочих и наймом штрейкбрехеров. Весёлые и сытые — теперь они рабочие, а бывшие работяги с кислыми физиономиями мелькают в конце улиц с красными флагами в мозолистых руках. Зюганов, как и Жириновский, никогда не признают, что сыграли роль штрейкбрехеров и тем похоронили и русскую оппозицию и русский парламентаризм и демократию. Они скажут, что у них были добрые намерения и что противостояние власти и общие тенденции в обществе привели к настоящему плачевному положению вещей. Они не признают, но они сыграли роль штрейкбрехеров, а постепенные компромиссы (принятие Конституции, согласие идти на выборы, когда радикалы были насильственно отстранены от выборов, отказ от расследования кровавой бойни в обмен на амнистию, а затем бесчисленные компромиссы в парламенте) сделали их из штрейкбрехеров — пособниками власти.
