Голос случайно нашел нужное направление. Слова мои наполнили подвал. Но дура ровно ничего не поняла, только съежилась. Ей было настолько страшно, что она лишилась последних остатков ума.
Дед же опустился на корточки и приподнял голову Бурого.
- Жить будет, - сказал дед. - Но очень недолго.
И я опять закричал, срывая голос - да, это и во внетелесном состоянии возможно, оказывается… я многого о себе все еще не знал…
- Маша, дура, ну, сделай же что-нибудь! Им нельзя здесь умирать! Ну, вытащите их куда-нибудь! Только не здесь! Только не здесь!
Маша наконец кинулась к Бурому, перевернула его на спину, приподняла за плечи и заговорила, как мать с больным младенцем:
- Миленький, солнышко, потерпи, я вызову врача! Сейчас врач приедет, укол сделает! Очень больно, да?
Надежда вспыхнула - и обратилась в прах. Потому что Бурый последним усилием воли приподнял руку и выстрелил в Лизу. Одновременно пуля покинула ствол, а Бурого - его последнее дыхание.
Моя обезумевшая дура опять завизжала. Я же схватился за голову. Свершилось! Я не знал, что такое ад? Теперь я это узнаю!
Свет в подвале иссяк - я знал это состояние света, оно предшествует страшным вещам…
Мрак ожил и накрыл все лишнее. Так всегда бывает, если человеку отказано в правильном посмертном бытии.
Человек рождается в свой новый мир, где сперва нет ничего - только он сам. Потом появляются стены его вечного местожительства. Только теперь слово «вечный» привело меня в ужас. Я ощутил вечное бессилие…
Лиза и Бурый медленно сели, а затем встали так, словно их кто-то взял за уши и поднял с пола. А на полу, там, где они лежали, осталось что-то вроде продолговатых свертков, один светлый, другой темный - их бренная плоть.
Ну вот они и прибыли…
Меня агония подготовила к мысли о смерти. А они пока еще ничего не понимали.
- Нет, какая же ты сволочь… - сказала Лиза.
- Лизка, это был рикошет. Это от жестяной шайки срикошетило.
- Сволочь, сволочь…
- Это срикошетило…
Бурый вспомнил первым. Он ощупал свою грудь, попытался ощупать спину и очень удивился тому, что нет боли и крови. Лиза, глядя на него, тоже начала исследовать себя.
Я должен был сразу объяснить им, кто тут главный.
- Явились! Прибыли! - со всем доступным мне ехидством сказал я. - В прихожую ступайте. А здесь появляться не смейте.
- Мужик, ты кто? - спросил Бурый, таращась на мой наряд.
- Кыш отсюда!
- Вот козел, - буркнул он.
Бурый еще многого не знал. Он вышел в прихожую и попытался покинуть подвал. Отворить дверь, ведущую на лестницу, ему удалось. А вот дальше - дудки! Я вспомнил это ощущение - когда воздух становится плотным, хоть ножом режь, и отпихивает тебя, и отпихивает…
