Джо еще раз взглянул на обложку журнала, на фотографию Марси и ее подруг, и положил его в свой портфель. Он допил горький кофе и вытер губы.
– Ладно, Джимми, пошли, – сказал он.
Джо лежал на своей узкой кровати полностью одетый. Он повернулся и взглянул на часы на тумбочке, освещенные старым торшером с вылинявшим абажуром. Четыре утра. Протер глаза и сел, подложив подушки под спину, устав обдумывать вчерашнюю встречу с Огги Скаффоне и агентом Вагонхеймом, но не в состоянии заснуть. Он обвел глазами комнату. Это была все та же каморка на самом верху дома на Юнион-стрит, с рыжевато-коричневыми полосатыми обоями – это они были когда-то желтыми и веселыми, или всегда имели такой тусклый цвет?
В этой комнате он выздоравливал после несчастного случая, изуродовавшего его правую руку. Здесь он приказывал себе спать после гибели отца, здесь проводил долгие часы в подготовке к экзаменам в адвокатуру.
Именно здесь родился и зрел план мести за отца – цель, которая вот-вот могла быть достигнута. Но что-то было не так. Джо слишком много времени провел наедине с самим собой, чтобы не почувствовать малейшей фальши, и сейчас он ощущал ее особенно остро. Не было чувства облегчения от того, что план, который он вынашивал годы, в ближайшее время должен был завершиться успехом. Вместо этого была одна опустошенность…
Джо взял журнал и взглянул на обложку, освещенную тусклым торшером. Он смотрел на прекрасную Лили Монтини. По словам Вагонхейма, федеральная служба знала о том, что наркотики предназначались не для нее и никоим образом не для преступных операций, а для ее ненормального брата, наркомана. Просто через Лили можно было подобраться к Джерри Монтини, а через него – к Огги Скаффоне. Вопрос стоял так: в обмен на согласие Джерри участвовать в операции против Скаффоне с Лили снимаются обвинения. Никакой огласки. В случае его отказа обвинения остаются в силе. Бульварные газеты будут полны лживыми статейками об употреблении наркотиков и намеками на отвратительную связь красивой, богатой, занимающей видное положение в обществе дамы с ее братом-наркоманом. У Джерри не было выбора.
Вагонхейм изложил детали. Все было достаточно просто. Монтини примыкает к организации Скаффоне, проникая в целях бизнеса в отели и казино Лас-Вегаса. Когда с него потребуют плату за участие, появляются агенты из ФБР.
Реакция Огги была типичной: Джерри Монтини подвергал их большому риску – его следовало убрать из игры. И тогда Джо предложил использовать ситуацию и повернуть дело против корпорации Монтини. С помощью Вагонхейма они знали бы обо всех действиях Джерри до того, как он их совершит. Они были бы вне опасности и постепенно прибирали бы к рукам обширные владения Монтини. Джо искусно играл на ненависти Огги к Джерри. Огги не мог пережить, что Джерри никогда не платил организации дань. Огги считал, что Джерри вышел сухим из воды только потому, что был сыном Пэтси Монтини. Теперь с Пэтси покончено. Огги может двинуться против Джерри и его империи, не внося раздора в ряды организации, а информация Вагонхейма обеспечит им необходимую страховку. Огги был доволен. Он выразил благосклонность к Джо, хлопнул его по плечу и ухмыльнулся своей отцовской одобряющей улыбкой. И Джо вдруг осознал, насколько она стала для него важна. Постепенно чувство раздражения, так беспокоившее его, стало исчезать. Огги Скаффоне признал, что он умен и упрям. Огги ценил его, одобрял, поощрял. Джо вдруг понял, что Огги Скаффоне был для него отцом больше, чем человек, который умер много лет назад, о котором остались только смутные воспоминания, человек, считавший его слабым маменькиным сынком. Огги и его парни стали для Джо единственной семьей. И сейчас он собирался выступить против Огги ради отца, которого едва помнил.
