У Винярских открылось окно, хлопнули двери, на крыльцо выбежал Михал. По выложенной плитками дорожке загрохотали шаги – кто-то убегал. Все стихло.
Через пять минут прибыла патрульная машина, но под забором лежал и стонал один лишь избитый Омерович.
– Куда они побежали, вы видели? – допытывался сержант.
Дорота махнула рукой вдоль улицы. Сержант сел в машину и ринулся в погоню. С нами остался капрал.
Михал Винярский с милиционером помогли Омеровичу подняться, я велела отвести его в библиотеку.
Выглядел он ужасно, однако сознания не потерял. Я стянула с него одежду. Избили художника безжалостно, но никаких переломов я не заметила. По всему телу разливались чудовищные синяки.
Я обрабатывала его разбитое лицо, когда в библиотеку вошла Доротка. Закусив губу, она всматривалась в Омеровича широко раскрытыми глазами. Девочка и пальцем не пошевелила, чтобы помочь, – рухнула в кресло как подкошенная. Помогала мне Анеля.
– Вы можете говорить? – Капрал терпеливо ждал, держа наготове раскрытый блокнот.
Художник кивнул, но описать нападавших не смог. На него набросились двое, налетели сзади. Дело происходило возле самого дома, там, где деревья отбрасывают особенно густую тень. Ударили по шее, повалили на землю и принялись избивать.
– Они что-нибудь говорили?
– Да… «сукин сын», – скривился наш квартирант.
– Коротко и ясно, – хмыкнул капрал. – И больше ничего?
Нет, больше ни одного слова.
– У вас есть с кем-нибудь счеты, может, вы перешли дорогу каким-нибудь уголовникам?
– Пан капрал! – возмутился Омерович. – Я художник, а не бандит! Вместо того чтобы искать хулиганов, которые нападают на порядочных людей, вы мне здесь допрос устраиваете, словно это я преступник.
И тут меня осенило! Ведь это и есть «безотказный способ» Банащака.
Неужели он велел своим подручным отколошматить Омеровича? Или сам не погнушался отделать нашего постояльца, вот тот и уверяет, будто не разглядел никого.
Хотя нет… Банащак не стал бы попусту рисковать. В те времена, которые мне хотелось бы навсегда вычеркнуть из памяти, недостатка в помощниках с пудовыми кулаками он не испытывал.
Неужели он защищает мою дочь? При мысли, что могло бы случиться, если бы в один прекрасный день Доротка перешла дорогу этому бандиту, у меня холодок пробежал по спине… Боже! Если этот подонок осмелится хоть пальцем тронуть мою девочку… Красный туман застилал мне глаза.
Я раздумывала, стоит ли поговорить с Банащаком. Нет! Их счеты меня не касаются.
