– Не оставлять же вас в таком состоянии, – буркнул он и взял меня под руку.
В приемном покое толпились люди. Какая-то женщина с обожженной рукой подвывала от боли, пьяный мужик баюкал кровоточащую ногу…
От этого зрелища мне стало плохо. Мой незнакомец заметил это, наклонился и обнял меня за плечи. Он был намного выше. Платок свалился у меня с головы, и он заметил склеенные кровью пряди.
– Почему же вы сразу не сказали!
– У меня разбита макушка, и… ужасно тошнит, – простонала я, почувствовав себя вдруг смертельно больной и несчастной. От участия, звучавшего в голосе моего спутника, захотелось разрыдаться.
Напряжение, державшее меня последние несколько часов, отступило, я совершенно расклеилась. Не в силах больше сдерживать слезы, я разревелась, как несмышленый ребенок, стянула с головы пестрый платок.
– Нам сюда! – Он решительно поднял меня со скамейки и ввел в какие-то двери.
– Привет, Конрад!.. Что случилось? – Тоненькая женщина в белом халате отставила чашку и бросилась к нам.
Стены кабинета были выложены кафелем. Две кушетки, несколько стульев, глубокое кресло и столик.
– Вторая процедурная свободна! – сказала женщина.
В комнату вбежала запыхавшаяся медсестра.
– Пани доктор, улица Эмилии Платер… сердечный приступ! – выдохнула она, с любопытством поглядывая на нас.
Конрад улыбнулся ей и склонил голову.
Хрупкая женщина наспех глотнула кофе, схватила с вешалки пальто и выскочила за дверь.
Конрад! Какое красивое имя.
Обладатель красивого имени провел меня какими-то коридорами, и мы оказались в амбулатории.
– Ложитесь. – Он показал на кушетку, накинул белый халат и принялся мыть руки.
– Везет мне… напоролась на врача, – забормотала я, стыдясь своих недавних слез.
– И даже на хирурга… поверните голову. – Он развел пряди.
Я взвыла: каждый волос казался стальным прутом, сверлящим череп.
– Будет больно, – буркнул он, вырезая прядь волос, потом облил это место чем-то жгучим и принялся брить поврежденное место. – Будет больно, потому что придется накладывать швы… Кто же тебя так уделал?
– Сама.
– Упала в выгребную яму? – Конрад выразительно втянул воздух и вылил мне на голову очередную порцию какой-то едкой дряни.
– В канал.
– Хотела утопиться в Темзе?
– Простите меня за эту комедию, мне правда очень стыдно… – я сбивчиво пробормотала что-то о швейцаре, который не желал меня впускать в кафе, – а потом так как-то само получилось с разбега, – плела я в стиле последней двоечницы. Ужасно не хотелось, чтобы он принял меня за выпендрежницу или записную врунью. Тут я сообразила, что перегнула палку в своих оправданиях, и брякнула: – А ваш английский никуда не годится!
