Каждый раз, прилетая сюда, говорю старым друзьям:
«Вот снова приехал к вам как к близким людям!» Когда в Алма-Ату перебралась моя семья, поселились мы в деревянном домике крестьянского типа все там же, в Малом ущелье. Дом теперь снесен. Затем переехали в центр, на улицу Джамбула, в экспериментальное здание из песчаных плит. Видимо, не очень они были прочны – здание не сохранилось. Нет и домика, приютившего мою семью в годы войны, – на том месте бьют сегодня веселые струи большого фонтана. И только один дом, на углу улиц Фурманова и Курмангазы, уцелел и поныне. Но в нем пришлось жить лишь в последние месяцы работы в Алма-Ате.
А тогда, в начале февраля 1954 года, едва осмотревшись на новом месте, я должен был присутствовать на пленуме ЦК Компартии Казахстана. Должен сказать, о делах в республике многие ораторы говорили на нем самокритично и резко. Мы с П. К. Пономаренко внимательно слушали, сами не выступали. Когда подошел момент выборов, представитель ЦК КПСС сообщил участникам пленума, что Президиум ЦК рекомендует первым секретарем избрать Пономаренко, а вторым – Брежнева.
Работали мы с П. К. Пономаренко рука об руку, добиваясь одной цели, забот и дел хватало обоим. Что касается меня, то я всегда ценил и уважал Пантелеймона Кондратьевича и как «главного партизана», руководившего всю войну народным сопротивлением в тылу врага, и как умелого организатора, надежного товарища.
В конце пленума, поблагодарив участников, он сказал всего несколько слов от имени нас обоих:
– Надеюсь, мы сможем оправдать ваше доверие. Будем работать и работать! Думаю, что уже через два года мы сумеем доложить Центральному Комитету о выполнении задач, возложенных нынче на казахстанскую партийную организацию.
Забегая вперед, скажу, что действительно ровно через два года, будучи уже первым секретарем ЦК Компартии Казахстана, я доложил XX съезду КПСС о том, что великое задание партии по подъему целины выполнено с честью.
Громада дел навалилась на всех нас сразу. Сегодня, по прошествии лет, просматривая документы того времени, думаю, каким образом удавалось столько делать и везде поспевать? Но, видимо, так уж устроен наш организм, что приспосабливается даже к немыслимым перегрузкам – и нервным, и физическим. Снова вспоминаешь войну: люди там находились на пределе человеческих возможностей – недосыпали, недоедали, мокли в окопах, сутками лежали на снегу, бросались в ледяную воду – и почти не болели простудами и прочими «мирными» болезнями. Что-то подобное наблюдалось и на целине.
