Элиза не в первый раз выслушивала его предложение и потому с легкостью ответила «нет».
– Вы прекрасный человек, Мэт, но дело, в том, что я не испытываю по отношению к вам того чувства, которое…
– Знаю, знаю. – Он печально вздохнул. – Вы еще не решились. Ну что ж, я готов ждать сколько нужно. А пока давайте получать удовольствие от нашей прогулки. Может, поедем в Линкольн-парк? Тамошние пруды великолепны в октябре.
– Очень хорошо, – с удовольствием согласилась Элиза, радуясь тому, что и в этот раз удалось избежать разговоров по поводу замужества. Мэт очень надежный и предупредительный кавалер, но он совсем не знает ее, ему неведома настоящая Элиза, думающая о вещах гораздо более интересных и важных, чем Линкольн-парк с его тихими озерными заводями, черную гладь которых бесшумно рассекают стаи белых лебедей.
Ей снился высокий брюнет, одетый во все черное, мчащийся на головокружительной скорости в экипаже по улице не разбирая дороги. Его коляска поднимала клубы пыли, которая мешала дышать, забиваясь в глаза, нос, легкие.
Задыхаясь, Элиза стала беспокойно метаться по кровати и наконец проснулась. Ее охватило странное, неприятное предчувствие; не понимая, откуда взялась тревога, Элиза зажгла газовый рожок и посмотрела на часы.
Странно. Час ночи. Что же разбудило ее? Сон отлетел прочь. По округе разносился колокольный звон, настойчивый и взывающий о помощи.
Элиза протерла глаза. Они воспалились и болели, казалось, едкая пыль из ее сна каким-то неведомым образом проникла в явь и запорошила лицо.
Шло время, но колокол не смолкал, напротив, его зов становился все более требовательным и тревожным. Элиза почувствовала, как в ее сердце вошла тонкая игла страха. С каланчи оповещали о пожаре.
В течение долгого засушливого лета население Чикаго так часто просыпалось по ночам от этого звона, что он давно уже стал привычным.
Но на этот раз в глухих ударах колокола Элиза распознала предвестие гибели, зловещее возвещение о смерти. В следующий миг, буквально через минуту, она почувствовала, как задыхается от дыма, а вовсе не от привидевшейся «о сне пыли, и бросилась к окну. Элиза рывком отдернула шторы и застыла, пораженная зрелищем, открывшимся ее взору.
Небо раскалилось докрасна. Вдоль по улицам ураганом проносились столбы дыма вперемежку с искрами.
По мостовой, едва различимые в плотной дымной мгле, двигались десятки, сотни теней. Элизу охватил ужас при виде огромной, бесчисленной толпы людей, спасающихся бегством от неумолимой стихии. Наверное, пожар действительно страшный, если столько людей в панике покинули свои дома среди ночи.
