– Никогда в лагере не был, – сказал Ник, пристально вглядываясь в лица.
– Лагерь из разряда «твое последнее желание», – объяснила я. – Меня оттуда вышибли, когда сообразили, что я уже не умираю.
– Рэйчел! – возразила мама. – Там не все были умирающие.
– Почти все.
Я помрачнела, разглядывая лица, когда сообразила, что только я одна из них, наверное, еще жива. Попыталась вспомнить имя худенькой черноволосой девочки рядом со мной, и огорчилась, что не смогла. Это была моя лучшая подруга.
– Рэйчел попросили больше туда не приезжать, когда она устроила скандал, – сказала мама, – а не потому, что она выздоравливала. Ей вступило в голову наказать одного мальчика iu то, что девочек дразнил.
– Мальчика! – передразнила я. – Хулигана. Он там был старше всех.
– И что ты сделала? – спросил Ник с веселым интересом. Я встала налить себе кофе.
– Забросила его на дерево.
Дженкс хихикнул, а мама постучала ложкой по краю кастрюли.
– Ну, не скромничай. Рэйчел подключилась к лей-линии, па которой был построен лагерь, и забросила мальчика на тридцать футов вверх.
Дженкс присвистнул, а у Ника сделались большие глаза. Я налила себе кофе, чувствуя неловкость. Это был не очень хороший день. Тому хмырю было лет пятнадцать, и он изводил девочку, которую на этой фотографии я обнимала за плечи. Я ему велела оставить ее в покое, а он меня толкнул так, что я полетела на землю, и тут я сорвалась. Я даже не знала тогда, как черпать из лей-линии – просто все само собой случилось. Пацан приземлился на дерево, упал и руку себе порезал. Крови столько было, что я перепугалась. Молодых вампиров в лагере пришлось вывезти на всю ночь на прогулку по озеру, чтобы успеть собрать землю, куда пролилась кровь, и сжечь.
Папе тогда пришлось прилететь разбираться. Это был первый случай, когда я воспользовалась лей-линией и, в общем, последний до колледжа, потому что папенька тогда выдубил мне шкуру как следует. Мне еще повезло, что меня не выгнали на месте в ту же минуту.
Я вернулась к столу и увидела его улыбку на фотографии. – Мам, можно я эту фотографию возьму? Мои пропали весной, когда… когда их сгубило неудачное колдовство.
Я встретилась взглядом с Ником и получила подтверждение, что он ничего не сказал о смертельных опасностях, которые мне грозили.
Мама пододвинулась ближе.
– Очень хорошая фотография отца, – сказала она, вынимая ее из альбома и давая мне. Потом вернулась к плите.
Я села на стул и стала разглядывать лица, пытаясь вспомнить имена. И не могла припомнить ни одного – мне это не понравилось.
