Когда же яспросила, почему дед — “верный пес Николая”, она недовольно проворчала: “Неслушай глупости, твой дед — честный, порядочный человек, он присягал царю ине предал его, как все”. “А что с ним случилось?” — не унималась я.“Расстреляли в революцию…” Бабушка была явно недовольна тем, куда зашелразговор, сердито захлопнула альбом и убрала назад под простыни в шкаф.
Я печальноподумала: “Ничего себе, деда расстреляли, папу посадили…” Об этом-то яхорошо знала.
Вечером,ложась спать, я пристала с вопросами о деде к маме. Моя красавица мама, Ксения,Ксаночка, как звали ее все, всегда такая веселая и приветливая, погрустнела:“То, что ты узнала — правда. Только не надо никому рассказывать про деда.Хватит с меня и Володи… Думаю, что его арестовали из-за расстрела СтепанаПетровича. Дай Бог, чтобы мы все остались живы и увиделись…” Она крепкообняла меня и сидела так, пока я не уснула.
Через многолет мама призналась, как долгие годы жила в страхе, что меня отнимут у нее изаберут в детский дом, такое случалось нередко. Боялась, но фамилию мне неменяла, как делали некоторые в репрессированных семьях, и сама оставаласьБелецкой, хотя вышла второй раз замуж и родила во втором браке тоже дочку,моложе меня на семь лет.
Когда моегопапу арестовали, мне было три года. Он, молодой писатель, был осужден в 1935году Особым совещанием при НКВД СССР по статье УК 58-10. Вновь увидела я еголишь через 11 лет, в Вологде, куда он был выслан после тюрьмы. Бог дал емудолгую жизнь, он стал опять писать, работал в Вологодском краеведческом музее,женился на достойной женщине, художнице, семья которой тоже быларепрессирована. В последние годы жизни (он умер в 1984 году) стал активнопечататься. Но реабилитации своей так и не дождался. Она наступила только в1992 году, когда ни его, ни мамы уже не было в живых*…
Однаковернусь к моему деду — Степану Петровичу Белецкому. Я много расспрашивала о немнаших родственников, знавших его, прочитала написанные им в тюрьмевоспоминания, его книгу о Григории Распутине, нашла крайне редкие упоминания онем в литературе, и он постепенно становился для меня родным человеком, как иположено деду.
Сведения оС. П. Белецком в исторической литературе достаточно скудны. Тем не менее онзанимает свое место в истории предреволюционной России и в силу своегослужебного положения, и в силу своей многогранной, порой противоречивойличности. Мне кажется несправедливым, чтобы образ его искажался политическими иидеологическими пристрастиями, как было до сих пор.
