В семьеБелецких траур. Степана Петровича не радует даже то, что его, вопрекипрогнозам завистников, что-де без Столыпина карьере его конец, назначают вфеврале 1912 года директором Департамента полиции.
Мой дедпринадлежал к когорте столыпинских деятелей, принципиально связавших своюсудьбу с судьбой монархии. Он был убежден, что самодержавие в России — основаеё сильной государственности, активно выступал против усиления иностранногокапитала в стране, всецело поддерживая отечественных, русских промышленников,чем вызывал гнев либералов. Он не изменил своим убеждениям после убийствасвоего кумира, поддерживал деловые отношения с правыми партиями,консерваторами. В доме бывали члены Государственной Думы Г. А. Замысловский, В.М. Пуришкевич, Н. А. Караулов, собиралась молодежь из Монархического союза.
Эти годыжизни Белецких в Петербурге запечатлелись в памяти моего отца наиболее ярко. “Снеизменным детским восхищением разглядывал я фигуру отца, когда в торжественныедни он надевал мундир со многими русскими и иностранными орденами, — записал онпотом в Вологде. — Поверх мундира полагалась красивая красная армейская лентасо звездой, а сбоку надевалась шпага с серебряными кистями. Обычные брюкизаменялись белыми с генеральским золотым позументом. На голову водружаласьтреуголка с золотым шитьем.
…Когда ввоскресные дни мы с отцом прогуливались по Летнему саду, я видел, как штатскиераскланивались, снимая шляпы, дамы улыбались, военные козыряли и вытягивалисьво фрунт…”.
Несмотря надворянское происхождение, высокое положение, жену “голубых кровей”, дед былудивительно простонароден. Взять хотя бы отношения его со своим денщикомНикитой. Приведу еще отрывок из записей моего папы.
“Отец непринимал посетителей на квартире, у него были приемные часы в Департаменте. Всеже некоторые посетители проникали в квартиру благодаря Никите. Никита началсвою службу у отца, когда тот был офицером и отбывал воинскую повинность.Никита сопровождал его во всех путешествиях, был искренне привязан к нему, чтоне мешало верному слуге шарить по господским карманам, присваивая себе мелочь,пить дорогое вино и пользоваться дорогими сигарами и папиросами. Никите былооколо шестидесяти, и остальная прислуга звала его почтительно “Никита АнтоновичМаленький”.
Мы, дети,любили Никиту. С малых лет он носил нас на руках, пел украинские песни,рассказывал сказки, у него было столько интересных для нас вещей: старыепогоны, открытки, разные форменные пуговицы. Любил Никита и поухаживать засоседскими горничными и кухарками, но всему предпочитал выпивку и трактир.“Пьешь ты, как лошадь, — ворчал отец, — сопьешься до белой горячки”. “Никакнет, ваше благородие, — отвечал твердо Никита, — разве казак с Полтавщины отгорилки хворобу получит?”.
