Во всяком случае, не спать с ней. Он дал слово чести, что сохранит ее целой и невредимой. Возможно, она давно рассталась с невинностью, которую он поклялся оберегать, но Виктор знал, что сейчас это не имеет никакого значения.
Натягивая зеленые перчатки в тон костюму для верховой езды, леди Хелена направилась к выходу. Лакей открыл перед ней дверь, и она вышла из дома. Ее ждали два конюха. Один держал под уздцы ее лошадь, другой сидел верхом на более старой лошади из их конюшни.
Светский сезон открылся балами, Хелена танцевала до рассвета, и, наверное, ей следовало бы отказаться от утренних верховых прогулок.
Что-то заставило ее замедлить шаги. Ночной туман еще не рассеялся, дорога была пуста, да и в поведении конюхов не было ничего необычного. Когда Хелена подошла к своей лошади, туман, казалось, расступился, и перед ней, словно видение, возник высокий мужчина, настоящий гигант. На его светлых волосах алмазами переливались капельки росы. Она тряхнула головой, решив, что это проделки ее воображения или не оставляющей надежд памяти. Разве это может быть реальностью?
– Леди Хелена, это вы? – произнес призрак.
– Да, – ответила она, а потом посмотрела на конюхов, чтобы убедиться, слышали ли они донесшийся до нее голос. – Что вы здесь делаете?
Сердце ее встрепенулось – он не смог вынести разлуки, он вернулся за ней!
– Я приехал, чтобы разыскать сестру и вернуть ее домой.
Все иллюзии Хелены были разбиты. Он никогда бы не вернулся ради нее. Он ведь не остался ради нее в Англии, наоборот, как только закончилось судебное разбирательство, связанное с судоходной компанией его отца, он тут же уехал в Америку.
– Наверное, это более важное дело, чем реквизированная лодка.
– Корабль, – поправил он.
Хелена взяла у конюха поводья и ухватилась за луку седла.
Конюх, переплетя пальцы, опустил сомкнутые ладони вниз, чтобы помочь ей сесть в седло.
Тревор Хамилтон мгновенно оказался рядом с ней.
– Позвольте мне.
Он взял ее за талию и словно перышко поднял в седло. У Хелены перехватило дыхание.
– Вы разрешите мне занять место вашего конюха и сопровождать вас?
– Но это не принято.
Тревор положил руку на шею лошади в опасной близости от бедра Хелены.
– Кто об этом узнает, кроме нас?
– Мои конюхи. И следовательно, мои родители.
Тревор взял под уздцы вторую лошадь.
– Объясните им, что я хочу работать у вас в конюшне.
– Не нахожу, что это смешно, – ответила она.
Она не понимала его готовности смешаться с низшим классом. Не то чтобы она отказывалась разговаривать со слугами или дурно с ними обращалась, однако признание всех людей равными, исповедуемое Тревором, казалось ей странным.
