Таксист испарился, как вечно живущий в американской памяти народной Бэтмен на своем бэтмобиле: вжик - и нет его.
Трое остались одни. Ветер откуда-то явился, мокрый и колкий ветер с Ист-ривер, погнал по асфальту обрывки газет, пустые банки из-под пива и колы, еще какой-то мусор.
– И дальше что? - спросил Крис.
Бодрился, гнал страх, но кто бы не почувствовал себя, мягко скажем, одиноко в этот час в этом месте? Разве что Мари? Она и не бодрилась, и никакого страха не ощущала, она просто спокойно ждала, потому что ничего иного в подобной ситуации представить себе не могла: ночь, ветер, безлюдье. И еще: Мессия был рядом. Чего тогда опасаться?..
Тяжелая громада ворот медленно, почти бесшумно раскололась надвое, и створки покатились в разные стороны, открывая пространство внутри ангара, практически черное, густое, может быть даже живое, не пускающее в себя свет потому что мощные лампы, вспыхнувшие у входа, не могли вырвать из тьмы даже пары Метров в глубину. Но в сжатой полоске света возникли четверо в камуфляже американских коммандос с короткоствольными, почти игрушечными в их лапищах автоматиками и пятый - в аккуратном черном костюмчике нью-йоркского "яппи", в белой, естественно, рубашечке, с галстучком-шнурком, в очечках без оправы, что было весьма модно теперь, даже если зрение - стопроцентное или коррекцию еще в детском саду сделали. Уменьшительные суффиксы в данном случае особо уместны, потому что кукольный мальчик-"яппи" смотрелся крохотулькой рядом с настоящими коммандос.
– Господин Ханоцри? - вежливо, склонив, как птица, голову чуть направо, спросил "яппи". И, не дожидаясь ответа, повел правой же рукой в темноту ангара. - Господин Ханоцри ждет вас. Я провожу.
Иешуа засмеялся.
Смех прозвучал странно, даже чужеродно в этих почти священных, храмовых темноте и тишине.
– Я сказал что-то смешное? - "Яппи" теперь склонил голову налево.
– Отнюдь нет, - оборвал смех Иешуа. - Ты куда как серьезен, служивый человек. Смешна сама ситуация, уж очень она театральна, но тем проще будет общение. Мне не приходилось бывать в театрах - ни в Риме, в Древнем, как вы его называете, ни теперь, но, полагаю, театр - это игра, и очень трудно, задумывая трагедию, не получить в итоге комедию или даже фарс.
– От великого до смешного - один шаг, - тихо заметила Мари, которой было ужасно интересно.
– Я не вижу ничего смешного в той ситуации, в которой вы, господа, можете оказаться, - абсолютно серьезно и при этом спокойно, безэмоционально произнес "яппи". И непонятно было: то ли угрозил чем, то ли просто констатировал известный ему факт. - Прошу вас. - И нырнул в темноту.
