Монах Григорий с ходу бухнулся на колени в пыль, молитвенно сложил ладони и запричитал - почему-то не на родном, а на английском:
– Прости меня, неверующего, как Фома Апостол, прости, что не умел признать в тебе Сына Божьего, явившегося судить нас, грешных, прости...
– Прекрати, Григорий, - устало одернул его Иешуа, - прекрати и встань. Никто ни в чем не виноват. И не называй меня Сыном Божьим. Я - Сын Человеческий, я так и называл себя всегда, если помнишь. Просто Бог выбрал меня и отметил и позволил вернуться к вам. И не судить я пришел, а исправлять не мною содеянное, и уж тем более не наказывать тех, кто страдает не по своей вине. Я знаю, ваша Церковь чтит Книгу некоего Еноха, которая писалась ессеями в Кумранской обители еще до моего рождения. Там много пустого, но есть и верные слова. Эти, например: "Поэтому те души, которые претерпели мучения здесь, уже не будут мучимы в День Суда". Открой глаза, Григорий: ты живешь в стране мучеников, и я не ведаю, за что Господь так часто и последовательно наказует их...
– Ты вмешался в промысел Божий! - с восторженным ужасом воскликнул Григорий, не желая вставать с колен.
– Никуда я не вмешался, - с досадой сказал Иешуа. - Просто вернул людям воду, которой в земле достаточно. И хватит об этом... - Он легко впрыгнул в вертолет.
Умный Крис, с первой публикации о парижской проповеди на стадионе следивший за передвижениями Мессии, озадаченно отметил про себя: Иешуа впервые сам подтвердил факт Второго Пришествия. Неужто время подошло?.. И немедленно возгордился - прямо-таки планетарно: вот, пожалуйста. Папа Римский, философ и математик, - кениец, а он, Крис, философ и журналист, - эфиоп, и неизвестно, кому выпала судьба выше и значительнее. Один служит Христу распятому и вознесшемуся, а второй - живому и действующему. Хотя не знак ли это: оба африканцы?..
А генерал нашел в полутьме уже орущей, уже готовой сорваться с земли "вертушки" вялую руку Иешуа, крепко сжал ее, сказал прочувствованно:
– Спасибо вам, кто бы вы ни были...
– Пустое, - поморщился Иешуа. - То, что я сделал, - мокрый платок на лоб безнадежно больного. Я не принимаю этого термина - "безнадежно"! Я передумал: больше нигде не станем садиться. Летим прямо в Кэллафо - в то место, где Фафэн и Джэрэр впадают в Уабе-Шабелле. Я правильно называю?
– Да какая, в самом деле, разница! - восторженно завопил генерал, перекрикивая грохот движков. - Куда скажете, туда и полетим. Хоть на край света...
