В том, что знак - будет, Иешуа не сомневался. И не знак свыше имел он в виду, не Божье знамение, но лишь какую-то визуальную зацепку, нечто видное и понятное только ему на высохшей до трещин земле Эфиопии, что враз подскажет нужное и единственно верное решение, которого и впрямь пока не имелось. А обещание-то было дано: остановить засуху. И мало того - остановить! Забыть о ней - как не было...
Иешуа закрыл глаза, прислонился затылком к холодному металлу "борта". Устал он? Пожалуй, что да. Две с лишним недели планированных и непланированных - второе чаще! - встреч, разговоров, серийных, обрыдлых, но сейчас невероятно важных и нужных его делу чудес, перелетов и переездов - самолеты, поезда, автомобили, бессонных ночей и беспокойных дней - и все пока внешне кажется пустым, бессмысленным, безрезультатньм. Кому он здесь, в этом мире, всерьез нужен? Масс-медиа - не в счет: они хватаются за любую сенсацию. Не прочь сами сочинить ее, высосать из пальца, а тут - такой подарок судьбы!.. Но кто им здесь верит? Кто угодно, только не всезнающие и все понимающие политики, церковники, олигархи, вершители судеб всех, в том числе и журналистов. Стоит только им пожелать, и все послушно замолчат о явлении Мессии и о его чудных делах, как будто и нет его на свете, но пока не молчат, пока он не сделал ничего, что показалось бы оным вершителям вредным или опасным...
Иешуа улыбнулся про себя: а стоит ему пожелать - кто сумеет не исполнить желания?..
Он не хотел торопиться, сказано уже. Он вообще ничего еще не сделал - и плевать на "вершителей судеб"! - что всерьез, по-настоящему потрясло бы мир. Он, выражаясь фигурально, еще не разрушил ни одного Храма. Может быть, сегодня. Или завтра. Посмотрим...
Вертолеты летели над высохшим руслом Уабе-Шабелле. Вынырнул из-за горизонта и поплыл навстречу крохотный игрушечный серо-белый городок, деревушка даже, абсолютно безлюдная, словно там уже все вымерли, не дождавшись от Иешуа исполнения обещания. Он коснулся ладонью плеча генерала, кивнул ему: мол, садимся. Вертолет пошел к земле, и Иешуа опять ощутил холодную пустоту внутри: ему не нравилось летать. Не то чтобы он страшился - нет, но не мог избавиться от ощущения чуждости для человека состояния полета. Пусть нужности (это не обсуждается, время подгоняет, требует скоростей), но - чуждости. Человек земное создание. Птица - небесное. Так - по сути, по замыслу Божьему. Иное насилие над природой... Отсюда эта пустота - от исчезновения опоры земной из-под ног...
