Зеркальная гладь прошлого:
…Собираясь из дому, я зачем-то взял с собой все наличные деньги. А ведь шел я, как мне тогда казалось, всего лишь на прогулку. Вечер пятницы благополучно превратился в ночь. Странное недомогание, столь внезапно скрутившее меня, столь же внезапно отступило, и я решил подышать воздухом, чтобы закрепить эту маленькую победу собственного организма. Ни о чем страшном я тогда не думал, Господь свидетель, никаких выводов еще не сделал… И все-таки прихватил с собой все свои денежные запасы.
Покидая квартиру, я услышал, как где-то наверху хлопнула дверь. И голоса… были голоса, которые разом смолкли, едва я оказался на лестничной площадке. Я постоял несколько минут, глядя вверх и прислушиваясь. Заставив себя не валять дурака, я вышел в ночь…
Приятной прогулки не получилось. Глухая тревога ворочалась в душе, не позволяла расслабиться, поворачивала мысли в совершенно ненужные стороны. Ноги сами понесли меня к дому родителей. Что мною двигало? Нормальная потребность повидаться? Необходимость удостовериться, что с родными людьми все в порядке? Или, может, детское желание спрятаться за чьей-то спиной?
Еще издали я заметил, что возле знакомого подъезда маячат две темные фигуры. Я будто на стену наткнулся. Я понял вдруг, что это ловушка!
Меня ждали.
Самое безопасное на планете место прекратило свое существование. Возможно, меня поджидали и внутри родительской квартиры… Сзади за мной почему-то никто не следовал. Тылы я начал контролировать, едва ноги мои ступили на проспект – привычка, рефлекс. Однако вперед идти было решительно невозможно. Каждая дырка, каждая тропка в этих декорациях была за долгие годы мною освоена, и тогда я нырнул в ближайший подъезд, взлетел на бельэтаж, открыл окно во двор, спрыгнул на жестяной козырек, прикрывавший спуск в подвал, оттуда – на асфальт, – и пошел прочь отсюда, минуя арки, огибая дома, топча скверики и детские площадки, пока не почувствовал, что задыхаюсь…
Мне не хватало дыхания! Это было немыслимо. Меня, спортсмена и философа, мастера во всех возможных смыслах, умеющего контролировать свое тело и разум, остановила вульгарная одышка. Это был шок.
А потом меня начало рвать. А потом меня понесло – прямо в беседке, где я нашел временное убежище, – ураган, катастрофа, нокдаун…
«Кто они? – в панике думал я. – Что они со мной сделали? За что они меня преследуют?»
В муках вывернувшись наизнанку (раз, другой, третий), я опорожнил заодно и душу – от позорной растерянности. Похоже, за мной никто больше не гнался. Потеряли след, хищники. Преодолевая чудовищную слабость, я выбрался из пострадавшей беседки, разыскал уличный телефон и позвонил родителям. Никто не ответил! Вновь и вновь набирал я наш домашний номер – пустота, пустота, пустота… Их не могло не быть дома. Нонсенс, ошибка. Или – не ошибка?.. Ярость затуманила рассудок. Не преувеличу, если скажу, что до сих пор не испытывал я этого чувства. Ну, разве что в детстве – в позабытые, выброшенные на помойку времена. Однако слабость была сильнее ярости. Чем я смогу помочь маме, если сначала не помогу себе?
