Его спокойствие напомнило мне одного человека, которого я безудержно хотела увидеть снова, хотя и должна была держаться от него подальше. Еще два шага вперед, и… да, это действительно был он.
Сердце едва не выпрыгнуло из груди. Нереально было увидеть его здесь. Он исчез из моей жизни так давно, что я уже несколько лет не ждала ни его самого, ни его извинений.
Но на моем крыльце сидел Ник Салливан. И он ждал меня.
Я снова почувствовала себя шестнадцатилетней девочкой и открыла рот, словно влюбленная идиотка, которой была когда-то. Сердце забилось быстрее, а в душе затеплилась надежда.
Ник вернулся за мной! За мной.
Господи, сколько же раз меня предупреждали, что мальчишки Салливан – это проблема с большой буквы «П» и ничего хорошего с ними не выйдет. Они из той породы людей, с которыми не следует водиться людям моей породы. Но я никого не слушала! Я верила, что знаю Ника лучше других. И даже верила, что он мне друг.
Но он доказал, что расхожее мнение оказалось правдой на все сто.
Он не должен был быть здесь – он ведь живет в Сиэтле и управляет дико прибыльной туристической компанией. Ну ладно, признаюсь, мне было достаточно любопытно отслеживать его судьбу, я даже заходила пару раз на его сайт и как-то раз пыталась поймать его в аэропорту.
Но мне не стоило забывать, как он меня разочаровал. Как он исчез, не сказав ни слова.
Забавно, что стоило мне увидеть его на своем крыльце, и я забыла все. Я готова была признать, что всему есть разумное объяснение, что я не поняла его, что у него действительно была весомая причина уйти не попрощавшись.
А ведь пятнадцать лет – немало.
Искусно установленная лампа на крыльце освещала одну половину его лица, оставляя другую в тени. Ник выглядел загадочно, впрочем, загадочно и непредсказуемо он выглядел и при солнечном свете. Он по-прежнему был высоким, сухим и поразительно красивым; ирландская привлекательность все еще была при нем. И долгий пристальный взгляд, как и прежде, не подводил его.
Но были и перемены, хотя и не очевидные. Он стал крупнее, черты лица стали жестче, он в совершенстве овладел мимикой памятника. Ник уже не был долговязым подростком, он стал мужчиной, и понять его теперь было еще сложнее, чем в детстве. Конечно, он выглядел старше, но ведь и я тоже не помолодела.
От осознания этого я снова пришла в движение. Ник не захотел быть со мной пятнадцать лет назад, едва ли он захочет остаться со мной сейчас. Одна хорошая новость – сейчас мне было наплевать на это.
