Адам вынул бутылку из коробки и торжественно вручил ее мисс Скудамор.
– Очень сухое – потрясающе! – просияла она. – Благодарю вас, моя дорогая. Здесь подают только сладенькое вино, которое считают подходящим для старых развалин, так что спрячьте это вон в том шкафчике в углу.
Минуту спустя вошла миссис Палмер с подносом.
– Мисс Бретт разольет нам чай, – с улыбкой сказала Генриетта непререкаемым тоном и, как только дверь закрылась за несгибаемой спиной миссис Палмер, с облегчением выдохнула. – Она добрая, но очень уж чопорная и правильная!
– Мне почему-то кажется, – сказал Адам, – что к вам, мисс Генриетта, такие эпитеты никогда не были применимы.
– Конечно, нет. Когда я начала выезжать, то стала любимицей всего графства. Хотя ничего хорошего это мне не принесло. Женщинам у нас в семье редко везло в сердечных делах. Но это уже другая история.
– Я бы с удовольствием ее послушала, – сказала Гэбриэл, разливавшая чай.
– Если вы еще раз приедете ко мне, то и услышите. Разумеется, это наглый шантаж, но я безумно люблю гостей.
За второй чашкой чая мисс Скудамор благосклонно улыбнулась Адаму.
– Вы были очень терпеливы, мой дорогой, и будете вознаграждены. Ступайте вон к тому книжному шкафу и снимите с верхней полки лежащий там гроссбух.
Большая амбарная книга в кожаном переплете имела восхитительно древний вид.
– Это просто хозяйственные счета. – Мисс Скудамор улыбнулась с философским видом. – Когда вещи из моего дома отправлялись на аукцион, я кое-что, естественно, оставила себе. Картины, мебель, книги, что-то из фарфора и серебра. А также все содержимое сейфа. Когда я умру, пускай эти бумаги передадут в местный музей.
Адам с осторожностью перелистывал страницы, фиксировавшие подробности каждодневной жизни в «Пембридж-мэнор» в начале девятнадцатого века.
– Я не сразу нашла то, что вы хотели. Откройте 1821 год, ближе к концу года.
Глядя через плечо Адама, Гэбриэл пробегала глазами записи о хозяйственных расходах за этот период. А потом у нее от волнения перехватило дыхание: они обнаружили запись о выплате вознаграждения мистеру Синглтону за двойной портрет Генриетты и Летиции.
– Ну, это то, что вы искали? – спросила мисс Скудамор, лукаво улыбаясь.
– Определенно, – заверил ее Адам, торжествующе улыбнувшись в ответ. – Скоро я заработаю для вас кучу денег, мисс Генриетта.
– Я так не думаю.
Гэбриэл нахмурилась.
– Но, мисс Скудамор, если портрет, который я реставрирую, действительно принадлежит кисти Синглтона, то Адам сможет продать его для вас за много тысяч.
