А Владимир Андреевич через несколько лет, редактируя уже другое издание, рассказывал нам о подвигах Агеева в Мехико с колоритными подробностями, особенно трогательными в устах человека, так и не разобравшегося в тонкостях бокса.
Сам же Агеев, по обыкновению, комиковал, припоминая тот поединок: «Что с ним было делать? Бью, попадаю – он стоит. Я разбежался, зажмурился – и на него…» В застольных разговорах бокс, по его мнению, должен был выглядеть не просто занятным, но и забавным отчасти…
К началу Спартакиады мои услуги были не нужны больше международному отделу. И я мог пригодиться как репортер. Но аккредитация давно закончилась – и Тарасов уступил мне свою, предупредив, что на финал бокса он обязательно придет сам. Но меня-то на бокс как раз и откомандировали в помощь Николову. А самые интересные события в турнире выпали на первый день соревнований.
Агеева жребий опять и сразу свел с Лагутиным – с Лагутиным, окончательно списанным нами после отборочного турнира в Воскресенске.
Агеев и до сих пор говорит, что тогдашнее появление Лагутина и для него было совершенно неожиданным.
Меня когда-то – чуть ли не зимой в год мексиканской Олимпиады – удивило полукомическое, как всегда у него, но не без естественного до грусти раздражения замечание Агеева в том смысле, что лучше бы уж Лагутину, наконец, сойти, закончить и не осложнять Виктору жизнь.
Меня, привыкшего верить во всемогущество Агеева, к которому я, как сейчас осознаю, инстинктивно примазывался, надеясь совершенствовать себя вблизи от настолько выгодной для изучения, постижения, изображения натуры, это не могло не покоробить.
И я спросил тогда: а как он думает – не лучше ли вне всякого турнира устроить им матч с Лагутиным, наподобие такого, в каком оспаривают высшие титулы профессионалы? Или, на худой конец, короткий турнир, какой организовали в сорок девятом для разрешения спора между Королевым и Шоцикасом?
Агеев как-то кротко, печально кивнул и согласился: «Да, и нам самим бы интереснее было…»
Когда же через несколько лет я заговорил об этом же с Попенченко, тот, не задумываясь, отрубил: «При той силе воли, что всегда была у Бориса, Агееву такой матч ни за что бы не выиграть».
Нелегко присоединиться к такой категоричности вывода – недостигнутое Агеевым и мною, не сочтите за нескромность, метафорически упущено, потеряно в жизни, в работе.
Но контраргументов высказанному бывшим моим соседом – олимпийским чемпионом пока не нахожу…
